Портрет дамы - Диана Стаккарт

— Теперь моя очередь. Держи руку, как это делал я, — наказал он, — и не сотри случайно свой отпечаток. Теперь я так же схвачусь за запястье.

Через секунду на глиняной руке появился второй отпечаток, на этот раз красного цвета. Он был гораздо больше по размеру, чем маленькое черное пятно.

Леонардо вытер руку и забрал у меня модель, принявшись рассматривать ее со всех сторон. Наконец он удовлетворенно кивнул.

— Наш эксперимент подтвердил мои предположения, — заявил он. — Посмотри, черный отпечаток гораздо уже, чем красный, и не полностью сходится на глиняном запястье. А красный не только значительно шире, но пальцы еще и заходят один задругой, обхватывая руку.

Затем он показал на рисунок.

— Теперь посмотри на синяки, оставленные на плече и запястье жертвы. Хотя набросок и слишком мал, но легко можно разглядеть, что следы руки на ее теле более похожи на черный отпечаток.

Я кивнула, и он перевернул страницу.

— Когда я вычислил масштабы первого рисунка, у меня не возникло труда перерисовать его фрагмент, — продолжил он, указывая на изображение женской руки, покрытой синяками, в натуральную величину. Пока я рассматривала рисунок, начиная кое-что понимать, он положил глиняную руку на следующую страницу книги.

Сходство между синяками и черными отметинами было почти полным.

— То есть синяки на теле Беланки оставила женщина, — тихо воскликнула я, не в силах сдержать радость от осознания того, что Грегорио невиновен в смерти служанки.

— Я бы сказал, что это логичный вывод, — согласился учитель. — И принимая во внимание другие факты, я думаю, что у нас есть достаточно оснований, чтобы предположить, кто эта женщина. Посему я могу с уверенностью заявить, что убийцей была Лидия.

Он аккуратно завернул глиняную руку, стараясь не стереть отпечатки наших рук, и положил ее в коробку с красками, после чего закрыл фолиант.

— Видишь ли, самоубийство Лидии казалось таким подозрительным, потому что у нее не было очевидных причин для этого, — продолжил он. — И это подводит нас к вопросу с вином.

Он протянул мне фолиант и взял коробку с красками и кистями. Направляясь к двери, он сказал:

— Лидия умерла, выпив отравленное вино. Хотя и существует возможность того, что кто-то подмешал ей яд в вино, я думаю, что это маловероятно. Как ты помнишь, она обладала обширными знаниями о врачевании и, без сомнения, узнала бы запах яда, поскольку он был изготовлен из косточек и семян растений.

— И она сама делала бальзамы и снадобья на основе вина, — согласилась я, вспомнив эликсир, который Катерина заставила меня выпить после нападения собаки. Благодаря ему и мази, которую также приготовила Лидия, рана на моей руке уже почти зажила, оставив едва заметный след.

Леонардо кивнул в знак согласия.

— Далее, у нас есть две собаки с конюшен. Одна из них умерла, вылакав большое количество отравленного вина, тогда как вторая напала на вас с Пио, очевидно, под воздействием не смертельного, но вредоносного действия малого количества яда. Разумеется, это вино им кто-то дал. Я предполагаю, что Лидия таким образом проверяла, насколько быстро действует яд и какое количество является смертельным, прежде чем выпить его самой.

— Получается, что она убила Беланку и покончила с собой не вынеся угрызений совести? — спросила я, тряхнув головой. — Но что за причины заставили ее желать смерти Беланке?

— Эту загадку нам еще предстоит разрешить, мальчик мой, — хмуро ответил он, — но если мои подозрения окажутся верны, то завтрашний бал поможет нам.

Тот, кто чертит свой путь по звездам, не способен измениться.

Леонардо да Винчи. Виндзорские манускрипты

Костюм Королевы Мечей лежал на кровати графини ди Сасина. Серебряные юбки, отороченные белым мехом, были аккуратно разложены в форме колокола, а из-под подола выглядывали золотые туфли. На рукава из серебряной и золотой парчи — с буфами, идущими от плеча до локтя, и облегающие от локтя до запястья — были надеты короткие серебряные перчатки. Сами рукава были пришнурованы к серебряному парчовому лифу. Серебряная корона лежала на подушке, рядом с обещанным мечом в ножнах, также отделанных серебром и золотом, к которому была привязана золотая веревка с кисточками.

Прекрасное творение синьора Луиджи некстати навеяло мне воспоминания об изысканно одетом покойнике, некогда лежащем на похоронных дрогах.

Возможно, виной тому была Катерина, с каменным лицом смотревшая на свой великолепный наряд. Этим утром она вызвала меня к себе в спальню, отпустив других горничных и приказав им не попадаться ей на глаза до конца дня.

Они мгновенно ретировались. Судя по сочувствующему взгляду, брошенному на меня Эстой, троица сочла за счастье убраться подобру-поздорову. Даже Пио, почувствовав, что хозяйка не в духе, предусмотрительно забрался на свою подушку в углу и недовольно посапывал.

Я догадывалась о причине ее дурного настроения, поскольку она только что вернулась от своего кузена-герцога, неожиданно вызвавшего ее к себе этим утром. Сегодня вечером состоится долгожданный маскарад, на котором будет объявлено о помолвке Катерины. Вероятно, Моро все же решил уведомить ее об этом. Скорее всего, он боялся, что, застигнутая врасплох этой потрясающей новостью, она может испортить весь праздник слезами и стенаниями.

Наконец юная графиня обратила на меня внимание, и ее лицо приняло выражение полного отчаяния, что подтвердило мои догадки.

— Это случилось! — воскликнула она. — Лодовико сказал, что нашел для меня жениха, и я увижу его сегодня ночью на балу, когда все снимут маски.

Она замолчала и с отвращением встряхнула головой.

— Я даже никогда не слышала об этом человеке… какой-то герцог Понтальба. Он правитель какой-то мелкой провинции, которую и на карте-то не разглядишь, но Милан с ней воюет. Теперь герцог согласен на мир в обмен на жену с хорошим приданым. О Дельфина, что же мне делать?

Не дожидаясь моего ответа, она рухнула на кровать, совершенно не заботясь о своем чудесном костюме, и спрятала лицо в ладонях. Я заколебалась, прекрасно понимая, что она чувствует. Именно перспектива устроенного моими родителями замужества заставила меня переодеться юношей и отправиться в Милан.

Я со вздохом опустилась на колени возле кровати.

— Не плачьте, графиня, — попыталась утешить я ее, — может быть, все не так плохо, как кажется. Уверена, ваш кузен желает вам только счастья. А вдруг этот герцог Понтальба окажется привлекательным мужчиной и станет вам хорошим мужем?

Она подняла на меня полные слез глаза и покачала головой.

— Это не имеет значения, разве ты не понимаешь? Мне не нужен герцог! Мне нужен только Грегорио!

Я почувствовала укол в сердце.

«Почему она не может удовольствоваться герцогом, — ожесточенно спросила я себя, — и оставить Грегорио мне?»