Я вам покажу! - Катажина Грохоля

— Меня он тоже уволил, — сообщила я бывшему шефу и, кажется, была этим горда.

— За что?

— За изнасилование. — Я опустила голову и вспомнила, как согласилась изменить свой текст при условии, что смогу написать о чем-нибудь, что действительно для меня важно. Выбрала меньшее зло — нелегкая меня, видно, попутала.

— У вас был хороший текст, — сказал Главный. — Любиш это знал.

— Да, но… — запнулась я, смутившись. Как говорить мне со своим собственным шефом, первейшим шовинистом на свете?

— Ну, смелее, пани Юдита, — ободрил меня Главный, — что случилось?

— Текст бы пошел, но Любиш его изменил…

И перед глазами всплыл пан Любиш, как он, улыбаясь, говорил:

— Без преувеличений, пани Юдита, и с таким пафосом! А не провоцируют ли сами женщины? Не будь этих коротеньких юбочек, этих кокетливых взглядов, то, надо думать, и изнасилований было бы меньше, разве не так? Это второй аспект, который вы не учли!

— Второй аспект? — Я не совсем поняла, что он имел в виду. — Какой второй аспект?

— Ну, известно, что, когда женщина говорит «нет», это значит «быть может», когда говорит «быть может» — это значит «да», а когда говорит «да» — это не женщина… — Любиш захохотал, а у меня кровью налились глаза. — Правда?

«Неправда! — крикнула я. — Вы законченный дурак, мыслящий дурацкими стереотипами, которые невозможно перевести на человеческий язык! Вы не понимаете, что речь идет именно о том, что „нет“ — это „нет“, а „да“ — это „да“. Именно об этом текст!»

Я открыла глаза и крикнула уже вслух:

— Как вы смеете?! Неправда! Я сыта по уши пошлыми шуточками! Это слишком серьезный вопрос! Разве вы не понимаете, что именно в этом дело, что «нет» значит «нет», а «да» значит «да»!

Пан Любиш исчез с моих глаз, а я услышала голос своего Главного:

— Вот же дурак! Хороши дела! Ну что же, иногда и мужчины ни к черту. Однако, пани Юдита, я так рад, что мы с вами встретились, потому что я и так собирался вам позвонить… Я готовлю новый проект «За советом совет»… Вы не хотели бы вести рубрику писем?

Я думала, что брошусь ему на шею.

Когда мы встали из-за столика после продолжавшейся два с половиной часа беседы, темой которой был этот дурак Любиш (мужчины лучшие сплетники, чем женщины, жаль только, что редко в этом сознаются), Главный взглянул на меня с улыбкой:

— В среднем половой акт в нашей стране продолжается все-таки две минуты. Но вы, женщины, по истечении этих двух минут не вправе утверждать, что мы плохие любовники, не правда ли?

Я никогда не утверждала, что Главный — плохой любовник. Но если он напишет мне об этом, то я с удовольствием отвечу. Чертов шовинист!

Поезд тронулся, город остался позади, в тусклом освещении вагона я видела свое отражение в оконном стекле. Достала книгу, но читать было слишком темно, лампочки под потолком горели выборочно. В Регулах в мой вагон сел мужчина. Сначала он прошел в конец, потом огляделся по сторонам, я быстро опустила голову, но краем глаза за ним наблюдала. На этот раз не помогало мне многократное повторение слов: «Мир — приятное и дружелюбное место, мир — приятное и дружелюбное место». Я видела, как мужчина направился обратно, неотвратимо приближаясь ко мне, и сел в середине вагона. На ногах у него были коричневые ботинки на шнурках. Я видела, что он таращился на меня. Хотя я избегаю всяческих новостей, но мне вспомнились все статьи об убийствах, нападениях и ограблениях. Я притворялась, что читаю, но на меня напала дрожь. Горькая правда состояла в том, что в вагоне не было никого, кроме меня и этого типа с грязными помыслами. Мир, вероятно, и приятное, и дружелюбное место, но этот вагон — нет!

Поезд остановился на следующей станции. Я медленно закрыла книгу, как ни в чем не бывало положила ее в сумку, и у меня замерло сердце. Мужчина встал и пересел ближе. Я во все глаза принялась смотреть в окно и увидела его отражение. Он пересел еще ближе и посматривал на меня. Я встала и как ни в чем не бывало перешла в другой вагон. Выглядело это глупо, но до моей станции ехать еще двадцать минут. В том вагоне сидели пожилая женщина и спящий мужчина. Женщина подняла на меня глаза, я села неподалеку от нее, облегченно вздохнула — я была уже не одна. Мне бы следовало сесть в первый вагон, в случае чего можно постучать машинисту, но туда перейти уже было нельзя. Сердце у меня колотилось как ненормальное. Поезд остановился, пожилая женщина потрясла за плечо спящего мужчину, они вышли. Поезд тронулся, и я с ужасом увидела, как раздвинулись двери и вошел мой преследователь. Он обвел взглядом пустой вагон и двинулся в мою сторону.

Перед глазами проплыла череда больших некрологов:

Мы прощаемся с тобой, Юдита, незабвенная и незаменимая наша подруга.

Коллектив редакции.

Непревзойденный редактор, необыкновенная женщина, которую я недооценивал.

Главный редактор Артур Любиш.

Единственная любовь моей жизни…

(Без подписи.)

Моя любимая бывшая жена, прости…

Эксик.

Мужчина сел напротив меня. Я засунула руку в свой рюкзачок. Так легко я не расстанусь с жизнью, о нет! Нащупала ключи и крепко зажала их в кулаке. Кажется, в минуты опасности у человека перед глазами предстает вся его жизнь. Перед моими предстала не жизнь, а мой младший брат. В ванной, лет этак тридцать назад. Родителей не было дома, и мы поругались из-за чего-то очень важного — к примеру, кому выходить с собакой, или выносить мусор, или из-за какого-нибудь карандаша — и некоторое время усердно колошматили друг друга: я вцепилась ему в волосы и царапалась, а он мне двинул как следует. Услышав скрежет ключа в замке, мы дружно бросились в ванную, обмывать нанесенные друг другу раны — я кровь под носом, а он следы от моих ноготков. Мой любимый братик в ту минуту в ванной комнате снисходительно дал мне пару советов, а именно: всегда держи что-нибудь в руке, тогда удар будет сильнее, и не царапайся, проку от этого мало, врежь по яйцам.

Я напряглась, как тигр перед нападением. Ключи держала в руке, крепко зажав в кулаке; казалось, что они вонзились в меня до кости. Пусть только шелохнется! Одно движение, и он поймет, что значит нападать на женщину, мать.

В голове у меня стучало: «Не будь жертвой! Кричи! Защищайся!»

Нет, кричать было бесполезно, в вагоне все равно никого, кроме нас. Надо было сосредоточиться и ничего не упускать из виду! Я подняла голову и взглянула ему прямо в глаза — пусть знает, что я его вижу. Не мужчина это был даже, а скорее мальчишка, но парни тоже бывают злые, меня не обманет его робкий взгляд. В Англии убийство совершил двенадцатилетний подросток. Так легко ему со мной не справиться, правда, мне будет немножко трудно врезать по яйцам, потому что он сидит, но пусть только двинется, я его опережу, знаю точно. Поезд остановился, дверь открылась, закрылась — никого. До дома две остановки. Еще целых два перегона. Мир — приятное и дружелюбное место. Я бросила взгляд на пол, прикидывая, куда поставить ноги. Он может меня схватить, когда я буду вставать. Я незаметно вытащила руку с ключами — один был длиннее, немного торчал. Парень начал ерзать, я обмерла.