Поедательницы пирожных - Галина Куликова

— Давайте я сама отвезу бумаги Конокраду, раз уж я всеравно с фруктами и цветами командирована, — предложила Карина, быстропросчитывая в уме, какую выгоду извлечь из неожиданного поручения.

Получив согласие, она немедленно начала собираться в дорогу.

Марьянов то и дело поглаживал «свои» усы, так что Каринадаже не удержалась и съехидничала:

— Вы прямо, как Пуаро. Так же неровно дышите крастительности под носом.

— Слушайте, может, мы совершаем непоправимуюошибку? — неожиданно сказал Родион. — Вдруг Аркадий, увидев меня,испугается — и ему станет хуже? Или мы вообще спровоцируем у него инфаркт?Или наш больной вдруг решит сыграть в честного парня и разоблачит меня? Вбольнице наверняка есть охранники.

— Не преувеличивайте. Человек, способный выдержатьВанду, из-за ерунды не скопытится. Может, мне все-таки пойти вместе с вами?

— Не надо. Вы меня не видели с того момента, как яисчез. Это ваша защита, помните? Значит, как договорились, у меня ровнопятнадцать минут — и я сматываюсь, что бы ни происходило.

— А я буду сидеть вон там, неподалеку от входа вкорпус, на скамеечке. Как только вы появитесь, я войду. Мне нужны подписиКонокрада на документах. Ну и проведать надо, конечно. Подбодрить.

— Я вас не жду, верно? — уточнил Родион. —Сразу уезжаю в свое бомбоубежище.

Махнув Карине рукой, он вошел в больницу, купил засумасшедшие деньги бахилы у знойной киоскерши и, надев их поверх ботинок,отправился на седьмой этаж пешком: лифты перевозили только больных, заботы опосетителях тут не проявляли.

Конокрад лежал один в двухместной палате. Кровать высокая,опрятно застеленная, и сам Аркадий выглядел чистеньким и ухоженным. Лицо у негобыло в меру румяным, что Марьянова несколько приободрило.

— Здравствуйте, — удивленно проговорилкоммерческий директор, завидев в дверях знакомую фигуру с незнакомым лицом.

— Не пугайся, Аркадий, это я, — понизив голос,сказал Родион.

Если честно, он думал, что Конокрад ему обрадуется. Конечно,он несомненно должен был удивиться, но не до такой степени. Сообразив, ктоперед ним, Аркадий неожиданно изменился в лице и замахал руками так, словно нанего напал рой ос.

— Зачем это ты? Что это ты? — сдавленно выкрикнулон.

— Аркадий, да успокойся же! Я только на паруслов — и сразу уйду.

— Тебя же ищут! — свистящим шепотом напомнилКонокрад, выкарабкиваясь из подушек. — Тебя подозревают в убийстве. Даже вдвух! Что тебе здесь надо?

— Мне надо узнать, о чем ты собирался со мнойпоговорить в тот самый день, помнишь?

Марьянов ожидал какой угодно реакции, но уж точно не такой.

— Нет, не помню, — неожиданно для него заявилАркадий и для верности помотал головой.

— Ты не можешь не помнить, — свирепо возразилРодион. — Ты на дачу ко мне притащился как раз для того, чтобы сказатьнечто важное. Тебя просто распирало, как ребенка, который узнал какую-то тайнуи не может держать ее в себе.

— Не надо меня примазывать к своим делишкам! —возмутился Конокрад. — Это ты сейчас на ходу придумываешь. С чего ты взял,что меня распирало?! У меня были всякие мелкие нерешенные вопросы, не спорю. Яненавижу запускать дела, ты забыл? Я очень аккуратный и внимательный.

— Раньше ты из-за текучки на дачу ко мне незаявлялся, — процедил Марьянов, уже поняв, что ничего из Конокрада невытянет.

— А мне показалось, — нагло заявил тот, — чтоты хотел оставить мне какие-то срочные распоряжения, но не успел, так как оченьторопился. Вот я и решил поехать, вдруг это важно.

— А по телефону не мог позвонить?

— Так вопросы же конфиденциальные, денег касаются. Нет,мне было несложно подъехать. Я и следователю так сказал.

Он уже совершенно успокоился и даже разрумянился как-топо-хорошему, как румянятся здоровые люди.

— А что еще ты следователю сказал? — сквозьстиснутые зубы спросил Марьянов. Ему отчаянно хотелось набить Аркадию морду.

Больной отлично знал, что босс его не тронет, и вел себяразвязно:

— Еще я сказал следователю, что на даче ты был не один,а с женщинами, но я их не видел, а только слышал. И еще сказал, что с тобой стех пор ни разу не встречался. Как считаешь, мне продолжать и дальшепридерживаться этой версии или позвонить ему сейчас и проинформировать о твоемвизите?

Марьянов посмотрел своему коммерческому директору в глаза,скривился, как будто надкусил зеленую сливу, развернулся и вышел. Довольнуюфизиономию Конокрада видеть ему было противно.

Поздним вечером, уже после встречи с Петром Чижовым, Каринаприлетела в квартиру Гаврюсова. Там ее поджидал расстроенный Марьянов.

— С вами все в порядке? — беспокойно спросила она,привычно расставляя на столе чашки. — Вы вылетели из больницы пулей, и виду вас был сердитый.

— Я вам рукой помахал, — отрывисто бросил Родион.

— Помахали, да. Но все равно. Я когда вошла к Аркадию,он по телефону разговаривал. Увидел меня, сразу разговор прервал и сказал, чтоу него ухудшение, поэтому лучше бы я вернулась на работу. За фруктыпоблагодарил вежливо, бумаги подписал — и сразу к стене отвернулся. Выможете объяснить, в чем дело?

— Могу, — ответил Марьянов. — Дело в том, чтоАркадий — скотина.

И он стукнул кулаком по столу.

— Вот это номер!

Родион коротко пересказал свою беседу с коммерческимдиректором и спросил у Карины:

— Ну и как вам это?

— Более чем странно. Я-то думала, Аркадий на вашейстороне, а он вон как себя повел. Интересно, почему Конокрад так обнаглел?Испугался, что на него тоже могут пасть подозрения — он же был на дачеперед убийством!

— Не ожидал, если честно. Аркадий же существовалблагодаря мне. И неплохо, кстати, существовал.

— Может, его Ванда накрутила?

— А этой бездельнице чего не хватает? Ее работа изарплата в агентстве — бонус, который я плачу ее мужу. Так бы уже давновыгнал. Но все-таки почему? Он что, надеется возглавить компанию? Но эточастная фирма, моя фирма, поэтому такого никогда не будет, что бы со мной нипроизошло.

— Давайте не будем сейчас гадать на кофейной гуще. Надорассказать о случившемся Пете, обязательно. А теперь я вам кое-что расскажу.Сегодня хоронили Лену. Петя отрядил туда человека — просто на всякийслучай. Он мне показал фотографии присутствующих. И на одной я разглядела,знаете кого?

— Кого? — машинально спросил Марьянов, даже незадумавшись как следует.

— Панюшкина!

— Вот так-так, хорошее начало.