Майнеры. Задача византийских генералов - Вильям Цветков

Скоков кивнул.

– Тогда я домой, часов в одиннадцать утра найду таджиков с дверью и позвоню на мобильный.

– Ты не нашел утечку в том коде, что я тебе давал?

– Это так важно? Сказали бы… там все проще пареной репы. – Денис пожал плечами, показывая, что задачка ниже его достоинства. – Часть компьютеров пользуется скрытой дырой в антивирусе. Я думал, это какая-то шутка, потому что обычно происходит наоборот: антивирус блокирует любые попытки исходящих соединений, по крайней мере, он так настроен. Все политики безопасности выставлены на максимальный уровень. Но…

– Я как-то не подумал про антивирус…

– Я тоже, но у меня вчера дома кончилась лицензия, которую всегда покупала тетка. Я решил, что продлять не буду и нашел ключ в интернете. А через полчаса этот гад мне написал: «Уважаемый пользователь, ваш ключ недействителен. Если хотите иметь максимальную защиту, срочно приобретите ключ». И я подумал, что этот гаденыш помимо информации о ключе наверняка сливает что-то еще. Вы же не можете проверить это налету, не обладая необходимыми знаниями. Я посмотрел код и обнаружил следы антивируса. Дальше дело техники. Так что я знаю и локальный адрес откуда, и конечный адрес – куда все передавалось.

Ларин вытаращил на него глаза.

– И чего ты молчал как китайский связной? Ведь это деньги на покупку оборудования!

– Да нам одних видеокарт нужно штук сто, а может, двести. Денег от продажи вашей колымаги вряд ли хватит. Хорошая дверь может подороже стоить.

– У тебя с собой данные?

– Дома. Я переписал все на флешку, что вы дали и неспеша разобрался.

«Вот тебе и сверхсекретно, – подумал Ларин. – Ну ничего, перебьется».

– Тогда домой, спать. А днем с флешкой и таджиками сюда. Я пока посплю немного, потом состряпаю в фотошопе заказ-наряд на установку двери, чтобы у дежурного не возникло вопросов и ответственным назначу себя. Если все пойдет как надо, вечером будем ставить оборудование.

– Это, конечно, круто, но я не совсем понимаю. Нужна приличная сумма на все, даже если без мониторов.

– Да. – Сказал Ларин. – Точно. Но мы их заработали. «Вернее, – ты, – подумал он. – Антивирус. Чертов антивирус. Чего удивляться. Он рассказывал про видеокамеру в лабораторной каморке, а тут сам бог велел, такая дыра, как антивирус, на которую никто никогда не обращает внимания».

– Вы говорите загадками. На сотню хороших видеокарт нужно тысяч двадцать долларов, а то и больше. Квартиру продадите?

Ларин присел на учительский стул.

– Как у тебя с Сашей прошло? Все получилось? Ты же герой сегодня, видел бы как она смотрела на тебя.

– Э… я выиграл кучу денег и мне удалось уговорить ее сходить в кино. Но если вы о чем-то еще…

– Нет, нет… – поспешил ответить Ларин. Он не стал говорить, что поставил десять тысяч и теперь Успенский с бандой Житко должны ему семьдесят косых.

– Она хорошая, – сказал Скоков.

– Я в этом уверен, – ответил Ларин. Он на самом деле так думал.

Савельева бросила телефон на замызганную тахту, накрытую грязным, некогда розовым пледом. Возле стены валялся помятый порножурнал с названием Lolitas, его первая страница была разодрана пополам, с той части, что уцелела, вожделенно смотрела рыжеволосая дива, надпись возле ее рта гласила «Call me! Hot luck knock twice!»4.

Саша скривилась.

– У тебя есть еще лед5? – бросила она в сторону кухни.

Оттуда послышался стон.

– Боже, зачем я так напился…

– Эй, – сказала она. – У тебя…

Ее мутило, ей срочно требовалась доза.

– Чего пристала? Ты сделала, что я тебе говорил? Узнала?

– Да. Дай мне немного, и я все расскажу.

– Начинай!

Она скрючилась на драном кресле с облезлым лаком на деревянных ручках, обхватила голову. Слова с большим трудом слетали с ее сухих потрескавшихся губ.

– После матча я, как ты и сказал, подошла к нему, поздравила, поцеловала… – она вспомнила этот миг и его глаза в ту самую секунду. Скоков, весь грязный, потный, но довольный голевым пасом тряс в объятиях обезумевшего от радости Хвороста, сверху навалились еще ребята, все они шумели, что-то кричали, прозвучал финальный свисток, а она так и стояла рядом с этой искрящейся кучей-малой одиннадцатиклассников. Когда они расступились, он увидел ее. В простой сиреневой куртке, прямыми, ниже плеч волосами, огромными глазами, она чуть улыбалась и, разумеется, большего от нее не требовалось, он готов был на все.

– У него, небось, сразу встал?

– Дурак.

– Лан, что было дальше.

– Ты обещал…

– Продолжай, сказал.

Она снова погрузилась во вчерашний день.

– Я немного поговорила с математиком, он особо не был настроен на разговор, даже после того, как…

– Он что, повелся?

– Понятия не имею. История про Калитину ему не слишком понравилось… А если он в ментовку заявит? Или Эльвире?

– И что будет? Кто ему поверит? Следов нет, а оговорить отличника всякий может. К тому же всем известно, он ко мне неровно дышит. Давай дальше. – Из кухни раздался стрекот зажигалки газа, в комнату потянуло куревом, отчего ей сделалось еще хуже.

Она боялась и ненавидела Успенского. Еще она думала, что любила его, но, когда на тусовочной квартире, снятой специально для попоек и развлечений, у всех на виду он изнасиловал пьяную Лену Калитину, чувство предела было сметено, она стала ненавидеть это место и все с ним связанное, лишь зависимость от метамфетамина, на который Успенский ее подсадил, удерживала Сашу возле него.

Ощущала ли она себя дрянью в тот момент, когда поцеловала Скокова? Ей хотелось провалиться сквозь землю, это точно… Скоков и Успенский. Две огромные разницы, между которыми пропасть даже глубже, чем дыра в ее сердце. Она ощущала себя старой шлюхой, предавшей любимого человека ради дозы. Все как в кино.

– Дальше давай! – послышался властный голос из кухни. – Пока ничего интересного я не услышал. Заработай на лед, и он твой. Все по-честному. – Он выдохнул дым и засмеялся мерзким кудахчущим смехом. – Что у них с Лариным? Я видел их, как они шушукаются, и Чурка видел, и Косой – что у них общего? Как вы трахались, можешь опустить. Переходи сразу к делу.

– Мы не… – начала она, но осеклась. – Мы пошли в кино, он купил мне мороженое, там шла «Любовь-морковь» и мы…

– Дальше давай, – потребовал Успенский. – Я же сказал, это можешь пропустить!