О красивом белье и не только - Дженнифер Эшли

Тони все провернул с невероятной скоростью: проведение шоу он запланировал уже через две недели в Мишен-Бей-парк.

– Выбирайте, к кому вы примкнете, на чьей вы стороне. Уверяю, не пожалеете, будет очень весело. Приводите детишек и не забудьте сделать пожертвование…

Когда я снова завладела микрофоном, то сразу же включила Джимми Хендрикса для Кейти и Билли, а потом посмотрела на Тони:

– Не слишком ли ты торопишься со всем этим?

– Ну-ну, мы с Ником все уже обсудили. Он отличный парень, этот Ник. – Тони уперся в меня взглядом. – Надеюсь, у вас с ним все в порядке?

Мне вдруг стало не по себе.

– Я тоже надеюсь.

Тони небрежно махнул рукой.

– Вы обязательно должны пожениться, а когда родятся дети, будете воспитывать маленьких диджейчиков.

Я вспыхнула.

– Тони, прошу тебя, оставь мою личную жизнь в покое, а не то в следующий раз я напущу на тебя Тима…

Песня закончилась, и я поспешно схватила микрофон, чтобы продолжить шоу, но Тони меня опередил.

– Это снова я, Тони. Я только что сообщил, что через две недели в Мишен-Бей-парк состоится большой праздник, фестиваль, организованный двумя радиостанциями, Кей-си-эл-пи и Кей-би-зед, а теперь я хочу сделать новое объявление, и, думаю, оно вам понравится. Ник и Бренда собираются пожениться. Вы еще не слышали об этом?

– Негодяй! – закричала я.

Где-то у меня над головой послышалось хихиканье, и я подняла голову: Марти счастливо улыбался всем нам, демонстрируя свои крепкие ровные зубы.

– То, что мне довелось увидеть вчера вечером, однозначно доказывает, что я прав. – Тони хихикнул. – Они вместе провели Пасху, и вы, конечно, понимаете, что я имею в виду.

– Не знаю, почему я до сих пор не убила тебя, Тони, – проворчала я, когда мой шеф наконец отлепился от микрофона.

– Потому что тебе нужна работа, – радостно объявил Тони. – И потому что ты любишь меня.

Боже, только этого мне не хватало! Оставалось надеяться, что Ник не слышал в эфире нашей перепалки с Тони.

Впрочем, Ник, возможно, и не слышал, зато слышал весь Сан-Диего.

В обед мне позвонила мама.

– Бренда?

– Привет, мам. – Я постаралась придать голосу естественное звучание.

– Я тебя не задержу и хочу задать тебе только один вопрос: у тебя действительно все серьезно с Ником?

– Я не знаю. – Мне с трудом удалось сдержать раздражение. – Просто Тони захотелось поднять рейтинг нашего радио, вот он и…

– Понятно. – По тону матери я поняла, что она не верит ни одному моему слову. – Но ты ведь мне сообщишь, если вы с Ником решите… – Она не закончила фразу.

– Не знаю, ничего я не знаю. Я даже не знаю, в каких мы с ним отношениях, так что ничего определенного сказать не могу.

Некоторое время мать колебалась, потом, осторожно сказав: «Ладно, все равно я надеюсь на тебя», – повесила трубку.

Я огляделась по сторонам. Моя спальня находилась в ужасном состоянии: пол, кровать, стулья – все было завалено нижним бельем вперемежку с носками и футболками Дэвида, на тумбочке валялся огрызок от яблока, на подоконнике красовалась банка из-под пива и лежала кучка каких-то листков, а сверху все это покрывал толстый слой пыли.

Я вздохнула. Дом Ника гораздо больше моей квартиры, но там всегда царит чистота. Ник носит белье в прачечную, моет пол, у каждой его вещи есть определенное место, и ни одна из них не валяется где попало. Мне непременно надо научиться у него этой аккуратности.

С этими замечательными мыслями я приступила к уборке, которая продлилась до самой ночи.

Не успела я закончить, как пришли Кларисса и Дэвид.

– Что это за запах? – первым делом спросил Дэвид и стал шумно втягивать носом воздух.

– Всего лишь мыло и порошок, я стираю.

– О, прекрасно! – Дэвид улыбнулся.

– Но я стираю свои вещи, твои дожидаются, когда в тебе тоже проснется трудовой энтузиазм.

Дэвид сразу погрустнел.

– Значит, так, Бренда?

– Господи, Дэвид, неужели тебе трудно постирать самому? – возмутилась я. – Тебе уже тридцать два, и давно пора бы научиться пользоваться стиральной машинкой.

– Понимаешь, прежде это всегда делала Алисия…

– Ясное дело.

Кларисса не спеша сняла ветровку и бросила ее на диван.

– Ничего, Дэвид, я покажу тебе… Здесь нет ничего сложного: секрет в том, чтобы не класть красную рубашку вместе с белым нижним бельем. – Кларисса прошествовала в мою спальню. – Вот это да! Такой чистоты я тут давно не видела. Ждешь Ника, а?

Я пожала плечами:

– Да так, решила убраться на всякий случай.

Кларисса добродушно усмехнулась, потом, обнаружив мешок с бельем Дэвида, высыпала все это на пол и стала молча раскладывать белье на две кучки: темную и светлую. Дэвид при этом так восторженно смотрел на ее работу, как будто ничего прекраснее в жизни не видел.

Увы, Ник так и не появился, и в одиннадцать ноль-ноль я сдалась и позвонила ему сама.

Трубку взял Тони Бил.

– Привет, Бренда, тебе, наверное, нужен Ник?

Я невольно скрипнула зубами.

– Вообще-то было бы неплохо, если бы ты его позвал.

– А Ника нет дома, – жизнерадостно сообщил Тони. – Он ушел в магазин, потому что у нас кончились чипсы.

– Неужели вы уничтожили всю эту гору?

– Да, а что? Может, передать ему что-нибудь?

Я закрыла глаза. Не хватало еще, чтобы Тони передавал от меня что-нибудь Нику. Черт бы его побрал!

– Не нужно ничего передавать, – мрачно сказала я и повесила трубку.

В последующие две недели приготовления к фестивалю шли полным ходом, а поскольку эта идея понравилась и спонсорам, они стали делать денежные пожертвования и подавать заявки на рекламу. Наши студийные телефоны просто разрывались от обрушившегося на нас шквала звонков: все выглядело так, будто Кей-си-эл-пи вот-вот примкнет к пятерке ведущих радиостанций Сан-Диего.

К сожалению, в моей личной жизни все обстояло не столь прекрасно. Тони Бил, похоже, решил навечно поселиться в доме Ника Джордана: каждый раз, когда я звонила, трубку брал он.

Однажды утром Тони сказал мне:

– Знаешь, Бренда, тебе лучше переселиться к Нику, это очень упростит дело. Почему бы нам не работать втроем? И еще – так ты сможешь подвозить меня до студии на своей машине.

– Я не хочу ни с кем работать в доме Ника! – рявкнула я. – И не хочу возить тебя на работу!