Книга вторая По сложной прямой - Харитон Байконурович Мамбурин

есть гораздо более худшие вещи — интеллект, очки ночного видения и огнестрельное оружие.

Первая пуля уютно нырнула мне в район печенки, вторая вжикнула рядом с ухом, третья толкнула плечо, а еще одна, самая везучая, шарахнула в колено, заставляя тут же начать заваливаться набок. Слава яйцам, что на подобное был уже почти моментальный рефлекс — превратившись в туман, я тут же принялся убегать, захватив ждавшую меня за стенкой Юльку. Не хочу выяснять, что будет, если мне прострелят голову.

— Виктор, — Окалина-младшая, вновь принявшая форму кирпичика, опять была спокойна как дохлый слон, — Я поняла, где мы. Лети, куда говорю. Там шахта центральной вентиляции…

Большие вертикальные воздуховоды! Они не пронизывают всю эту гребанную Морию насквозь, это выдало бы слишком большую уязвимость, но на десяток-другой уровней вполне идут! Это ж победа! Я что-то очень сомневаюсь, что мои уже изрядно цементированные преследователи смогут продолжить своё черное дело!

Я летел как на крыльях у любви, как домой в пятницу с зарплатой, как на рыбалку после развода, как на второй секс с той же девушкой в молодости…

Воздуховод в виде чрезвычайно толстой колонны, бывшей шире даже стандартной лифтовой шахты, торчал ровно посередине просторного зала, в котором не было ничего кроме пыли. Я, аж закрутившийся сверлом при виде близкой безопасности, ломился к ней, не особо посматривая по сторонам. Да и не видно было этих сторон, в тусклом-то свете от сидящей внутри меня Юльки. Колонну-то еле можно было разобрать.

И, когда от неё в меня ударили две мертвенно-белые вспышки, причиняя боль и дезориентацию, я просто не успел среагировать. Никак. Слишком удачно они вошли мне в «лицо», пройдя насквозь до трети длинного «туловища» Глиста.

Боль? Нет, это было не просто больно. Это было на 90 процентов оглушительно и умопомрачительно, а вот на 10 — да, больно. Во всяком случае, я потерялся полностью, отдавая себе приказ о трансформации только потому, что площадь живого тела куда меньше и в неё точно сложнее попасть. Дальше были вспышки, крики, угрозы срывающимся голосом, треск разрядов… и удары. Много ударов, на фоне которых укол в плечо был бы не заметен, если бы игла не царапнула кость.

Только Юльку не…

К сожалению, меня не вырубило, а просто дезориентировало еще больше, так что пришлось бороться с собственным сознанием, наглухо отказывающимся понимать, что происходит. Я лишь чувствовал, что меня куда-то волокут в темноте, зацепив за подмышки, а затем прислоняют спиной к очень холодной стене. Зато перестают светить фонарем в рожу, и за это мои глаза очень благодарны.

Минусы — я оказался в плену и, в который раз за свою молодую жизнь, под химией. Плюсов же было несколько. Во-первых, сияние Юльки, беспрепятственно бултыхающейся рядом. Во-вторых — что меня взяли «когти», которые не стали переть в лоб на психованного тупого подростка, у которого периодически клинит мозги на полную неразборчивость в средствах самозащиты и самонападения.

Кроме плюсов и минусов еще была жопа. Даже не так — ЖОПА.

Выражалась она в том, что наши преследователи разделились на две неравные половины и угрожали друг другу оружием, периодически вопя грозные и предостерегающие вещи. Я не особо еще понимал, что происходит, но когда ты голый и лежишь яйцами к трём десяткам припорошенным цементом военных с автоматами, и, при этом, не можешь стать туманчиком, то как-то сильно переживается за всё подряд.

Голову слегка отпустило, и я смог вникнуть в суть переговоров, которые вели Колдун и два шатающихся дядьки, которые, кажется, находились под тяжелой бодрящей наркотой. И в ярости.

— Повторяю! — рычал Алексей, — Объект — взят! Юлия Игоревна дала гарантии, что будет сотрудничать с нами! Мы готовы транспортировать его назад! Но! Вы двое к нему не приблизитесь даже на десять метров! Только вы двое, как вас там!

— Это… нарушение…прямого… приказа! — с ненавистью кричал ему в ответ один из дядек, — Я…

— Головка от *уя! — оборвал его «коготь», обращаясь к замершим солдатам, — У вас камеры работают? Хорошо! Я, Алексей Владимирович Спицын, собираюсь выполнить приказ! Но отказываюсь допускать к объекту государственного значения гражданских, не имеющих подтвержденной квалификации!

— Витя не дергайся, ударю, — отреагировала на мои шевеления Юлька, наставив на меня руку. Заметив дернувшихся «когтей», тут же уточнила, — Сильно ударю. Планы изменились.

— Не буду…, — выдохнул я, обмякая. Ну и кивнув заодно Сергею-Дуре, держащему в руке, направленной в сторону девушки-призрака, белесо-синюю вращающуюся сферу энергии. Эта штука очень хорошо летала и отлично взрывалась, создавая мощный воздушный толчок по окружающим, но вот тому, в кого она попадала, приходилось очень плохо. Точнее, совсем плохо. Энергетическая мясорубка мгновенного действия.

Дядьки выли больными шакалами и грозились всем, чем можно и нельзя, но вот остальные бойцы под их командованием проявляли серьезное непонимание такого поведения, что было даже ясно нехило ушибленному и отбитому мне. Людям и неосапиантам, прошедшим многие километры в темноте, было крайне непонятно желание притащившихся с ними шпаков приблизиться к смертельно опасному мне.

— Хватит! — наконец, не выдержал один из незнакомых мне мужиков, — Это похоже на фарс! Колдун, мы берем Симулянта и Окалину на себя, конвоируем сами, вы контролируете Георгия Некитовича и Валерия Павловича, раз у вас подозрения. Под вашу ответственность! Годится?

— Годится! — тут же охотно кивнул Колдун, — Держим дистанцию, никаких фокусов! Я просто не хочу…

— Да вы **ели!! — раненным зайцем завизжал один из дядек.

— Наверху разберемся, кто уху ел и сколько раз, — мрачно осклабился Дура, опуская руку с активированной способностью.

Брали меня на поруки жестко, но аккуратно, а на Юльку навели очередную энергетическую способность. Безусловно, все присутствующие были бы очень рады прикончить призрака просто потому, что жмыхнуть молнией Окалине стоило бы долю секунды, только вот брошенная Палатенцом фраза о том, что я, мол, её жених — очень неслабо всё поменяла. Хотя, в принципе, вытребовав себе штаны, точнее, разрешение раздеть один из собственноручно зашибленных цементным мешком трупов, я и вёл себя смирно, приняв после одевания еще одну инъекцию каких-то веществ. Впрочем, как и наручники, как три ствола в спину и угрозу Юльке.

Впрочем, основную массу внимания забирали идущие впереди люди Окалины, держащие под прицелом Георгия Никитича Лаханова и Валерия Павловича Века. Сказать, что тем это не нравилось — было ничего не сказать. Мы начали долгий спуск вниз, а эти два мужика продолжали разоряться, угрожая «когтям» всеми возможными