Битва Деревьев - Илья Новак

— Подожгите дом!

Орхар с размаху ударил шипастой грушей по голове, возникшей на месте проломленной ставни, и отпрыгнул от окна. «Зачем…» — начала Лана, но голем, не задавая вопросов, уже шагнул к очагу, занес ногу и пнул его так, что скрипнули, накреняясь, камни. Железная дверца оторвалась, угли пополам с горящими дровами полетели наружу.

В этот миг сундуки у двери наклонились, медленно заваливаясь, а сквозь окно просунулась рука и ухватила цепь, которой железная груша крепилась к древку. Звенья были покрыты острыми выступами, но костям не страшны порезы. Орхар отшатнулся, дернул и втащил мракобестию в комнату. Со скелета комьями сыпалась земля и ошметки гнили; следом лез еще один.

От досок возле очага пошел дым. Сундуки упали вместе с дверью, в проеме возник здоровенный зомби. Орхар сумел вырвать цепь из костяных пальцев и замолотил грушей, круша череп. Второй скелет протискивался в окно. Лана, занося меч, шагнула к нему, когда что-то подхватило ее, вознесло в воздух.

Голем всадил серп в брюхо зомби и приподнял. Сжимая древко обеими руками, попытался выбросить мракобестию из хижины, но в проем уже лезла толпа других.

Амазонка извернулась, когда ее пронесли через все помещение, увидела обхватившую талию руку и выкрикнула:

— Отпусти!

Когда Лана оказалась над паутиной, Септанта сделал то, о чем она просила: световые нити с тихим хрустом прогнулись, и тело амазонки исчезло из помещения.

— Орхар, туда!

Солдат бросился от окна, вытянув руки с цепом, будто в воду, нырнул следом за Ланой. Из-за очага валил дым, бревна уже горели. Зеленая пелена достигла темени Эльханта, ну а голова Кучека целиком скрылась в ней. Из обоих окон и от двери лезли мракобестии. Огонь расходился — угол, где стоял очаг, пылал, темный дым смешивался с хмарью под потолком.

— Иди, — скрипнул голем, взмахивая серпом и подсекая ноги скелета. — Кучек позже.

Эльхант кивнул, пятясь. Едва различимый в дыму голем вращал оружием. От дверей и окон приближались фигуры. Оглянувшись, Септанта сделал еще шаг и ногами вниз провалился в паутину. И захлебнулся ледяной водой.

Здесь была не дымка, но паутина, такая же, как в хижине у кладбища. Она прилипла к коряге, лежащей между двумя валунами, едва различимая в мутной воде. Извивались плоские стебли водорослей, течение вздымало со дна завихрения песчинок. Выпав из паутины, Септанта задергался, оттолкнулся от камня, проехавшись скулой по шершавой поверхности другого, потерял направление, не понимая, где верх, а где низ… холодный и темный мир вокруг него содрогнулся, взмыли серебристые пузыри вырвавшегося изо рта воздуха. Потом все поплыло, потекло быстро чернеющими красками, распалось ледяными брызгами, обнажая подкладку, на которую был наложен холст мира — он пошел белыми пятнами разрывов, и вдруг одно из этих пятен обернулось лицом Ланы.

Эльхант содрогнулся, сипя, извергнул воду. Лицо склонилось ниже, губы раздвинулись — амазонка что-то спросила. Агач перевернулся на бок, вода потекла из носа и рта. Он лежал на пологом берегу, ногами в реке; стоящая на коленях Лана держала его под мышки. Обруч был на левом плече.

— Меч… — выдохнул Эльхант, с хрипом втянул воздух и уже разборчивее сказал: — Кэлгор…

Вода плеснулась — в нескольких шагах от земли во весь рост встал Орхар. Вместо цепа в его руках было оружие Эльханта. Солдат бросил его вперед, повернулся и нырнул.

— Вот он. — Лана, отпустив наконец агача, потянулась к упавшему рядом мечу, ухватила за рукоять и подтащила его.

Мелкие волны набегали на берег. Противоположный был виден неясно: наступил вечер. Сжав пальцы на затупленной возле рукояти части клинка, Эльхант сел. Лана провела ладонью по его лбу, стирая не смытую водой полоску гари.

— Только теперь поняла, зачем ты велел поджечь дом, — сказала она.

— Если завалит горящими обломками… Может, не найдут. Хотя…

Орхар появился вновь, торжествующе потряс цепом и побрел к ним.

— А Кучек? — крикнула Лана.

Стоя по пояс в воде, солдат развел руками.

— Он остался там! — Амазонка вскочила. — Надо вернуться… нет. Как мы теперь попадем туда?

Голая земля тянулась на три дюжины шагов, дальше начинался кедровник; возле опушки стояла хижина вроде той, у кладбища, но с необычной остроконечной крышей, напоминающей колпак из досок. Позади строения, между деревьями, виднелся сарай.

Орхар подошел к Лане с агачем, и все трое повернулись к реке. Вода текла с них. Эльханта еще немного покачивало.

— Остался там, — повторила амазонка.

— Сгорел глиняный… — согласился солдат. — Или, мож, отбился от них да выскочил, пока крыша не провалилась? Дукс, што это с тобой в том доме… Как ты сундук поднял? И с холма… ты вниз слетел — я и моргнуть не успел. — Глядите!

Лана показала на что-то округлое, темно-серое, возникшее в воде. Оно рывками двигалось к берегу. Зазвенела цепь: солдат поднял оружие.

— Нет, это он, — сказал агач.

Серый круг увеличился, ручейки заструились по нему от центра к краям. Он стал полусферой, потом шаром — со смазанными, неявными чертами плохо вылепленного лица, с глазами-дырами и трещиной рта. Из них текла вода.

— Хех! — Орхар опустил цеп. — Ну точно… ему ж дышать не надо!

Кучек шел по дну, быстро приближаясь.

Серпик, — скрипнул он, выбравшись по пояс. Когда голем заговорил, изо рта выплеснулся целый водопад. — Серпик потерян. Убоюн. Кучек без убоюна.

— Э, да ты черный весь, — заметил солдат. — Слышь, здоровяк, обгорел ты…

— Крепче кожа будет, — ответствовал голем, проходя мимо. Не останавливаясь, он затопал в сторону хижины. — Прокалилась, задубела. Убоюн Кучеку!

Они оглянулись: голем целеустремленно топал вперед.

— Чего это он… Мозги спеклись у глиняного? — удивился Орхар.

Эльхант сказал:

— Это жилище Драэлнора. Идем.

Внутри никого не оказалось. Кучек сразу направился к сараю, принялся чем-то греметь и шуршать там, остальные вошли в хижину. Орхар сунулся в кладовку, нашел жбан с молоком и краюху хлеба, сев за колченогий стол, принялся с аппетитом чавкать и хлебать молоко прямо из горлышка.

— До меня топайте, — предложил он, хлопая по лавке рядом. — Тока чашки раздобудьте в кладовой.

Очаг давно остыл. Кроме стола, в комнате, полной острых, кислых запахов, стояла пара сундуков да низкая лежанка. На окнах не было ставен, лишь куски холстины, на двери — засова или щеколды. С балок под низким потолком свешивались связки трав, веревочные сетки, полные кореньев и высохших бледных клубней.

— Точно Лучшая Песня здесь обитает? — спросил Орхар. — Не боится, однако, старец никого, двери не запирает… Что там глиняный наш поделывает? Пойду гляну.