Дары волшебства - Андрей Смирнов

А пока… пока у Дэвида есть целая неделя, которую придется посвятить самому трудному в столь напряженной обстановке занятию — а именно, бездействию. Развитие событий, при котором ему предоставиться возможность поссорить Гэал и ита-Берайни, — лишь одно из возможных, а как все повернется в реальности, заранее предсказать нельзя. Ксейдзан все-таки мог отказаться от мысли «перевербовать» его и просто выкинуть Дэвида из своего клана. Пока эта ситуация не прояснилась, землянин решил воздержаться от дальнейших контактов с кильбренийской знатью — прежде всего, с высокорожденными из младших семей, с дворянами и высокопоставленными чиновниками, с которыми он уже две недели активно знакомился на всевозможных утомительных приемах, проводимых отчасти во дворце, отчасти в особняке Идэль, отчасти — в собственных владениях всех этих людей. Будучи представляем всей этой публике как Дэвид-кириксан-Саутит-Гэал, Дэвид оказался бы в весьма неудобном положении, если б Ксейдзан официально отрекся бы от него. Более того, активное позиционирование себя на публике как потомка Ксейдзана при их нынешних неопределенных отношениях могло лишь подхлестнуть желание претора вышибить «шпиона» из собственного клана. В общем, следовало притихнуть на какое-то время и посмотреть, как все повернется.

Поскольку в особняке постоянно крутилась та самая знать, контакты с которой Дэвид стремился по возможности ограничить, свободное время он посвятил тренировкам на свежем воздухе. Он проводил в Спящей Пустыне по пять-шесть часов ежедневно, а то и больше, с удовлетворением осознавая, как возвращается к нему способность интуитивно отыскивать верный баланс для своих заклинаний. Случались и накладки, но ведь именно для того, чтобы колдовать спокойно, не боясь кого-нибудь ненароком спалить или покалечить, он и выбрал дикую местность. Разрушительные эффекты обращались против мертвых камней, воздушные духи уже давно перестали приближаться к месту, где «чудил» молодой волшебник, а незримые обитатели земли, в своем большинстве, жили слишком глубоко, чтобы им могло повредить то, что Дэвид учинял на поверхности.

Кольцо с призматическим заклинанием, прежде значительно увеличивавшим объем силы, а после инициации в Круге ставшее бесполезным и даже вредным, Дэвид переделал в более хитрую штуку. В процессе колдовства или при столкновении с чужими заклинаниями колечко теперь меняло его восприятие таким образом, что скорость обработки информации значительно возрастала, кроме того, появлялась возможность принимать и анализировать ту информацию, которая обычно отбрасывается человеческим разумом, а если и принимается, то остается неосознанной, неизвестной самому человеку, хотя и откладывается где-то в глубинах его памяти. В повседневной жизни есть тысячи мелочей, с которыми люди сталкиваются, но на которые не обращают внимания, — аналогичным образом дело обстоит и в магической плоскости бытия. Из поступающего потока данных сознание выхватывает лишь самое важное, прочее проходит мимо. Человеческий разум несовершенен — в единый момент времени он способен удерживать и осознавать лишь сравнительно небольшой объем данных. Из Тальдеара в кольце Дэвид сделал искусственную надстройку, позволявшую преодолеть это естественное ограничение. Это была довольно сложная работа — потребовались все его знания по псионической и системной магии, чтобы осуществить эту задумку. Вдохновил его на эту работу учебник по информационным заклинаниям, которые он потихоньку осваивал, иногда обращаясь за советом к Идэль или Фольгорму. Там, на самых первых страницах, как раз и шла речь о способах, которыми сознание оперирует с информацией. По существу, любое информационное заклинание становилось на время некой дополнительной надстройкой для разума мага. Если механические устройства нужны для того, чтобы расширить естественные возможности тела, а обычные заклинания — для того, чтобы расширить возможности гэемона, то информационная магия схожим образом расширяла возможности структур, которые в обычном человеке ответственны за мышление. Естественно, не всех структур сразу: как в случае с механизмами и обычными заклинаниями, это увеличение возможностей было узконаправленным, строго функциональным.

Действие кольца для самого Дэвида выглядело так, как если бы во время колдовства время для него замедлялось, в результате чего возникала возможность более полно оценить ситуацию, учесть все нюансы и выбрать наилучшее решение из возможных. Хотя менялся сам Дэвид, ему казалось, что меняется не он, а то, что его окружает: мир становился полнее, в нем вдруг обнаруживалось многое из того, что прежде не замечалось. Дэвид немного гордился своим изобретением, и пока не рассказывал о нем никому, даже Идэль.

Еще во время своей первой тренировки в пустыне, немного попрактиковавшись в боевой магии, он перенесся на несколько миль южнее, к руинам. На открытом пространстве было удобно упражняться с силой Источника, здесь же, ощущая себя пусть немного, но отгороженным от мира, было удобнее думать. Стены приносили чувство защищенности, спокойствия. Здесь находились остатки какого-то большого строения — вероятно, замка или даорца, а может быть, и крупного храма с пристройками. От небольших построек, которые раньше, вероято, окружали центральное строение, ничего не сохранилось, кроме холмов из мусора и щебня, но стены дворца еще стояли. Потолки по большей части рухнули, хота и не везде. Обычно Дэвид, воспарив на Крыльях Ветра, устраивался на остатках какого-нибудь балкона и любовался пустыней, либо, расположившись внизу, спиной к стене, расписывал заклинания, которые позже собирал и превращал в свои подвески. Здесь, в тени полуразрушенного здания, работалось куда лучше, чем в особняке Идэль, где постоянно толпилась куча народу, и обязательно находился кто-нибудь, кому требовалось пообщаться с женихом принцессы сию же секунду. Ничто не мешало ему послать просителей подальше, но мысль в любом случае оказывалась сбитой, и приходилось вновь ее ловить, а это раздражало. В пустыне таких проблем не возникало. Здесь было хорошо, спокойно и безлюдно. Но ничто не вечно, и приятные минуты этой жизни всегда проходят быстрее, чем неприятные. В тот день — второго октября, через пять дней после «откровенного» разговора с Ксейдзаном и Тахимейдом, за четыре дня до открытия сената — ничто не предвещало неприятностей. Дэвид еще не закончил заниматься подвесками — количественно свою старую норму он уже набрал и даже превысил, но после инициации в Кильбренийском Тертшауре его Дар значительно возрос, и, как следствие, увеличилось и количество заклинаний, которые он мог носить при себе в «запакованном» виде. Создавать подвески по принципу тяп-ляп, лишь бы хоть что-то да было, он не хотел, и подошел к этому вопросу творчески и со всей серьезностью. В результате время, которое он потратил на заполнение своих арсеналов, сильно затянулось — но, как уже говорилось выше, Дэвиду нравилось работать здесь, в тишине и покое.

Он сидел на ступеньках лестницы, которая когда-то вела со второго этажа на третий, и набрасывал в принесенной с собой тетради схему заклинания, которое должно было стать его семнадцатой подвеской, и временами, отрываясь от листа, задумчиво поглядывал на огромное пустое пространство в центре замка. Внизу — кучи мусора, у стен, на разных уровнях — остатки балок и перекрытий. Первый этаж замка полностью ушел в землю. Дэвид смотрел на все это, но почти не замечал — его мысли витали в мире магических формул. В какой-то момент его размышления были нарушены. Внизу, у основания лестницы, в том самом проеме, через который Дэвид проник в замок, изменилось освещение. Стало темнее: проем закрыла мужская фигура. Пришелец молча стоял и смотрел вверх. Лицо его не выражало никаких эмоций.