Я, Роми Шнайдер. Дневник - Роми Шнайдер

19 декабря 1975 года

У меня температура, лёгкий грипп, и я на пятом месяце беременности.

Я люблю город, где девять лет тому назад родился мой сын Давид.

Берлин — единственный город в Германии, где я всегда жила с удовольствием.

22 декабря 1975 года

Мне плохо. Дни после моей свадьбы я представляла себе прекраснее.

Я очень хотела бы извиниться перед всеми берлинцами, которые ждали меня возле загса Фриденау. Но в день моей свадьбы у меня была температура. Поскольку я была не на ногах и лечилась, то не хотела покидать отель и поэтому мы зарегистрировали свой брак там, а не в загсе, как это было запланировано.

В сентябре 1976 года я буду 12 недель сниматься в Берлине. Тогда я всё улажу.

10 января 1976 года

Раньше я хотела видеть людей такими, как этого мне желалось. Я предпочитала ослепнуть, только бы жить в своих иллюзиях. Поэтому я часто подставлялась под удары судьбы, переживала разочарования, одиночество. Я чувствовала себя внутренне неуютно.

Вот уже несколько лет — после того как я разошлась с мужем и забыла о своем одиночестве — я работаю как вол. Я снялась в шести фильмах, последним было «Старое ружьё». Я научилась обманывать саму себя — и жила отвратительно.

Кое-что я хотела бы прояснить: я жила с мужчиной, который мне при разводе выставил жёсткие условия. Я не та женщина, которая имеет связи на стороне, и никогда такой не буду.

Поэтому я подписала этот документ, будучи готова отдать половину моего состояния. Я пострадала от своей собственной наивности.

Я хотела получить свободу от своего мужа, который, невзирая на уже очевидный развод, продолжал обвинять меня и предъявлять претензии. Я хотела этой свободы от него — не только потому, что была глубоко задета, но и потому, что страдал наш сын.

В сентябре я снимаюсь в Берлине в «Групповом портрете с дамой» по роману Генриха Бёлля. Буду продолжать работать в кино, пока во мне есть потребность. Но есть то, что я в будущем намерена охранять: спокойная семейная жизнь.

Киберон, 2 февраля 1976 года

Это очень тяжело и довольно угнетающе — это лечение — побороть все эти килограммы — all my really big efforts— и что касается веса, не иметь пока никакого результата, чего я так хочу! Сильно бьёт по нервам.

Письмо Роми Шнайдер её матери Магде Шнайдер

Май 1976 года

Я устраиваю чудесный маленький праздник для мамы, мы сделаем так: 1) в четверг ужин в «Оранжерее»у Жана-Клода Бриали; 2) в пятницу ужин «У Максима»; 3) на субботний вечер я попытаюсь раздобыть билеты в Оперу или куда-нибудь ещё; 4) в воскресенье — отдыхаем... Мы идём на шоу в «Лидо». Давида тоже возьмём с собой, потому что он хочет вместе с бабушкой посмотреть на голых тёток (полуголых! Совсем — только на свою маму!). Он уснёт посреди шоу и будет видеть во сне груди и попы.

30 июня 1976 года

«Групповой портрет с дамой» снимается осенью в Берлине. Я ужасно этому рада! Потому что уже давно хотела здесь работать, но не было ничего подходящего. И съёмки у Фассбиндера тоже сорвались. Речь не шла о гонораре!

Сейчас я снимаюсь в Париже, Италии и Греции в фильме, где я опять должна играть любящую женщину. Эта любовная история на политическом фоне между 1936 и 1972 годами называется «Женщина в окне».

Начало июля 1976 года

Одна фраза, которую я говорю в роли Марго в фильме «Женщина в окне»:

«Я мечтаю о мужчине, который уходит всё дальше и дальше. Мне всегда восемь лет, и я всегда — со своей матерью в Вене. Моя мать говорит мне, что мой отец нас покинул, потому что любил других женщин. Комната женщин. И вдруг входишь ты, и улыбаешься мне, но мне по-прежнему восемь лет, а тебе — сорок...»

7 августа 1976 года

Развод? Я не смеюсь. Так называемые интимные сообщения я принимаю хладнокровно. Я привыкла к тому, что меня начиная с семнадцати лет упаковывают как товар и продают. Меня расхваливают так и сяк, будто это судьба Сорайи. Я полагаю, это — цена карьеры, которая началась в 15 лет, в том возрасте, когда не можешь себя защитить и не имеешь собственного мнения. C’est la vie, такова жизнь, кого это волнует? Дармоеды будут всегда. Ни следа от семейного кризиса, мы счастливы.

После отпуска я закончу съёмки «Женщины в окне» в Риме. После этого я играю маленькую роль у моего друга, режиссёра Клода Соте, в «Мадо».

1 сентября я начинаю в Берлине трёхмесячные съёмки у режиссёра Александара Петровича, фильм «Групповой портрет с дамой». Роль, которая мне близка душевно. К тому же действие происходит в то время, которое застало поколение моей матери — поколение, жизнь и поступки которого меня восхищают и трогают. При распределении ролей стало ясно, сколько в Германии отличных театральных актёров. Во Франции было бы труднее найти таких исполнителей для этого фильма.

В личной жизни у меня всё настолько хорошо, что мне уже почти безразлично, что о нас пишут. Наша совместная жизнь придаёт мне уверенности.

Я желаю второго ребёнка, несмотря на выкидыш в январе.

Берлин, 30 сентября 1976 года

Я как-то подумала, что меня вовсе не ранит, когда тут моего мужа выставляют как жиголо или дурня. Нужно однажды чётко объяснить, что Даниэль жёстко работает по своей профессии. Он телерепортёр на политические темы. Делал сюжеты из Бельгии и Анголы, а теперь снимает в Аргентине и Парагвае. Французское, бельгийское и швейцарское телевидение сразу покупали его репортажи.

Я уже десять лет не снималась в Германии. Материал, который мне предлагали в последние годы, был неприемлемым, он мне просто не нравился. Это было связано либо с моими старыми немецкими фильмами, либо с молодым немецким кино. Для этого кино я просто не создана. Если мне предлагают что-то вроде «Ложного движения» Вима Вендерса, я нахожу, что это никуда не годится. «Групповой портрет с дамой» — тут мне понравился роман, хотя мне поначалу было тяжело его читать. Для меня важнее всего сценарий, потом — режиссёр, потом — актёры. У Бёлля мне понравился материал. Потом я увидела, что Александар Петрович понимает образ Лени, её мысли. И тогда я согласилась. Я захотела играть эту Лени, быть ею так хорошо, как могу. Выбор ролей был для меня непростым, потому что это почти мужское кино. 70 процентов хороших ролей написаны для мужчин.

Эта Лени всегда рискует — тем, как она живёт, и как она чувствует, и как она любит. Только так она может выстоять. А что касается Роми Шнайдер — она выстояла несмотря на всё то, что делали с ней 15 лет подряд.

Во Франции я живу «нормальнее», чем здесь. Потому что меня иначе воспринимают и оставляют в покое. Во Франции никто мне не навязывается на улице. Или — очень редко. А здесь, я должна сказать прямо, уже в 15 лет для меня создали образ, который давно живёт сам по себе, и мне его с себя уже не стряхнуть. Но он ничего не имеет общего со мной, с личностью Роми Шнайдер.