Лабиринты тьмы - Виктория Щабельник

— Мы выяснили наконец то, что скрывали от нас его жрецы, — неохотно пояснил Уллис, — то, что таит в себе этот мир несет угрозу всему живому.

— Я родилась на Орионе, прожила много лет — там нет угрозы, мир безопасен для всех.

— Возможно, так и есть, — не стал спорить ратник. У него было мало времени, и он не хотел тратить его на пустые разговоры. Рамиль была так близко, и кто знает, когда они смогут увидеться снова, — но так решил Оракул — любая опасность должна быть уничтожена.

— Если ты об Искре жизни… — она слегка отстранилась, пытаясь взглянуть мужчине в глаза.

— Оракул предрек беду, исходящую от Источника, — нетерпеливо повторил Уллис.

— Это невозможно, немыслимо — как может сила, оберегающая мир стать кому-то угрозой?

— Возможно, если использовать ее не по назначению, — предположил ратник.

Вскоре он ушел, а Рамиль еще долго перебирала в памяти все, что ей было известно о собственном мире, то, о чем она раньше даже не задумывалась, но что могло бы изменить всю ее жизнь. И, возможно, жизнь Уллиса, — улыбнулась она про себя.

— Это невозможно! — Уллис, бросив гневный взгляд на Рамиль, направился к окну. Домик на берегу Желтого моря стал местом их тайных свиданий. На вечернем небе одна за одной загорались пока еще тусклые звезды, две спутницы Эдара не спешили освещать небосвод.

— Никто ни о чем не узнает, — продолжила увещевать Рамиль, — у тебя будет возможность скрыть от всех то, что твоя миссия выполнена не до конца. Всего лишь выкрасть то, что будет и так уничтожено. Кому это повредит?

— Нам, — разозлился Уллис, — это может нас погубить.

— Или сделать непобедимыми, — Рамиль подошла сзади, прислонившись к спине любовника, ее руки успокаивающе поглаживали его грудь, губы нежно касались кожи. В тот момент она меньше всего думала о том, что они обсуждают гибель ее родного мира. Что как бы не решил Уллис, Орион будет уничтожен все равно. Всеми силами она пыталась перебороть это неожиданное с его стороны сопротивление. Они рисковали, но риск был оправдан.

— Ты этого действительно хочешь? — резко повернувшись к женщине, спросил Уллис.

— Я хочу тебя, — Рамиль печально улыбнулась, — а это единственный способ для нас быть вместе, невзирая ни на какие преграды. Скоро я стану женой Властелина.

— Этого не будет, — отрезал Уллис, — я не допущу…

— Ты не в силах изменить судьбу, — женщина подалась к нему, стараясь поймать в плен своих глаз, заставить забыть о сопротивлении и согласиться на все, что она предлагает. Тем более что от окончательной победы ее отделяет лишь верность Уллиса своему клану. Но и это скоро его не остановит.

— Вы узнали все, что хотели у этого несчастного? — Паэртон шел следом, не отставая ни на шаг. Рамиль пришлось приложить усилия, чтобы он не заметил, как дрожат ее руки, а слезы вот-вот готовы сорваться с ресниц. Если он почувствует ее состояние, это станет его козырем, а она не могла позволить взять Паэртону верх. Не теперь, когда от победы ее отделяет лишь символическая преграда.

— Я с ним прощалась, вот и все, — остановившись, она пристально посмотрела на шпиона. Похоже, он знает гораздо больше, чем она надеялась.

— Это ложь, — мягко сказал Паэртон, — а я не люблю, когда мне лгут.

Рамиль пришлось обойти шпиона, чтобы пройти дальше, прочь от этого проклятого места, где она собственными руками разрушила то, что стало смыслом ее жизни на столь короткое время. Любила ли она Уллиса? Женщина не могла сейчас ответить на этот вопрос, хотя они оба рисковали жизнью, когда она приняла его предложение и разделила с ним его силу. Но было ли это доказательством любви с ее стороны? Ведь теперь она обладала силой клана Рассвета. Но времени было мало, Паэртон рядом и единственная возможность заполучить то, из-за чего она пошла на предательство — воспользоваться его помощью. Вот только готова ли она идти до конца?

— Знал ли этот ратник, чего ему будет стоить твоя любовь? — вкрадчивый голос за спиной заставил Рамиль замереть. Паэртон неспешно приблизился к женщине и развернул ее лицом к себе, — я не он, и не стоит пытаться меня обмануть. Я намерен получить все, что ты можешь мне дать.

— Ты не посмеешь! — еще не до конца веря в то, что с ней происходит, Рамиль забилась в грубо сжимавших ее объятиях Паэртона.

— И что меня остановит? — ищейка, завладев ее губами, заставил пережить несколько неприятных минут. Но Рамиль ошиблась, думая, что он ограничится этим.

— Бесполезно призывать силу, здесь она не действует. Ты расскажешь мне, где Уллис спрятал Искру жизни, но сначала… — Рамиль не смогла подавить рыданий. Толстые стены подземелья заглушили ее крики и шум борьбы. Наконец, теряя силы, она сдалась.

Квазар

Владыка Дрэгон не мог подавить в себе желание вернуться к Анне. Он понимал, что ей нужен отдых и, возможность побыть одной. Но после того, что с ней произошло ее нельзя было оставлять надолго. Поэтому, дав ей время успокоиться и заснуть он бесшумно проник в комнату. Обеспокоено отметив, что постель пуста он ворвался в ванную комнату.

В полумраке тусклой свечи он увидел свою нарину, почти обнаженной замершей напротив зеркала. Ее широко открытые глаза казалось, изучали что-то видимое только ей одной в прозрачных глубинах зеркальной глади. Дрэгон почувствовал ее смятение и боль. Подбежав, он осторожно повернул Анну лицом к себе и ужаснулся пустоте, что отражалась в ее глазах. Она не реагировала на его голос, повторяющий ее имя, не ощущала, как он пытается привести ее в чувства, сначала осторожно, боясь причинить лишнюю боль. Наконец, поняв что теряет драгоценное время он нетерпеливо встряхнув свою нарину, сжал ее запястье, зная, что боль как никто другой способна отрезвлять. Больше не колеблясь, он перестал держать себя в руках, понимая, что с каждой прошедшей минутой она отдаляется от него. Внезапно, он с ужасом увидел, как на ее лице проступают следы ударов. Тонкая струйка крови появилась в уголке рта. Закричав, Анна стала вырываться из его рук.

— Не смей! Отпусти меня!!! Нет!

Она увидела его темные глаза совсем близко, ей почудилось, что в них одна за другой вспыхивают искорки. Женщина вновь закричала, но на рот тут же легла его ладонь. Пальцы сжали губы, но сейчас же силой открыли их, в рот ей проник язык. Женщина почувствовала, что задыхается…

— Анна, успокойся! Приди в себя! Что бы ты сейчас не видела, это не настоящее, — но убедить отбивающуюся женщину было невозможно.

Чем больше она сопротивлялась, тем крепче Паэртон прижимался ногами к ее бедрам, тем неукротимей становилась его страсть. Резкая боль внизу живота возвестила о том, что мерзавец добился своего. Движения его языка во рту распростертой на полу женщины следовали в едином ритме с болезненными ударами. Ей казалось, что с каждым толчком он проникает все глубже и это длилось бесконечно долго… Она почувствовала во рту соленый вкус крови… Движения Паэртона ускорились, он тяжело задышал… Вдруг тело его напряглось в последний раз и мгновенно обмякло…