Человек, стрелявший ядом - Сергей Плохий

Пока политики из Западной Германии, Соединенных Штатов и Канады лихорадочно соображали, что делать с откровениями Сташинского, их автор проходил психиатрическую экспертизу. Профессор Гейдельбергского университета Йоахим Раух обследовал его с 12 февраля по 5 марта 1962 года в университетской клинике и подтвердил вменяемость пациента. Прокуроры и следователи начали составлять обвинительное заключение. После обнародования по приказу Аденауэра сути показаний перебежчика судейские чиновники старались хранить в тайне хотя бы детали. Тем не менее документ попал в руки журналистов, когда чернила на нем еще толком не успели высохнуть. В конце апреля основные пункты обвинительного заключения напечатали в Christ und Welt – самой многотиражной из еженедельных газет ФРГ начала 60-х годов. Прошел слух, что суд назначен на конец мая. Но соответствующий сенат Федерального верховного суда вернул дело следователям, поэтому процесс отложили до лета, затем до осени. В итоге заседания начались 8 октября 1962 года255.

Члены бандеровской ОУН воспользовались такой отсрочкой и нашли вдове своего вождя перворазрядных адвокатов. Националисты начали сбор средств и заручились согласием мюнхенского юриста Ханса Нойвирта, однако решили, что ему не помешают коллеги – знатоки украинского вопроса и международного права. Эти роли должны были исполнить два американца. Первым был Ярослав Падох – друг детства Бандеры, переехавший в США после Второй мировой войны. Вторым – Чарльз Джозеф Кёрстен, адвокат из Милуоки. Украинцы рассчитывали на политическое влияние бывшего члена Палаты представителей и чиновника в правительстве Эйзенхауэра. Кёрстен согласился представлять интересы Ярославы Бандеры, и соратники ее покойного мужа посчитали это значительным успехом именно с политической точки зрения.

Американец, трижды избранный в Конгресс, был заметной фигурой в Вашингтоне 50-х годов. В Палате представителей он возглавлял Комитет по расследованию коммунистической агрессии и принудительному включению Эстонии, Латвии и Литвы в состав СССР, у президента Эйзенхауэра же служил советником по психологической войне. Кёрстен не только активно участвовал в противостоянии с Советским Союзом, но и стал одним из лидеров антикоммунистической кампании в США. Жители Висконсина впервые избрали его своим представителем в 1947 году – тогда же, когда они послали в сенат Джозефа Маккарти, а президент Трумэн обратился к Конгрессу за средствами на противодействие коммунизму в Греции и Турции. На свет появилась Доктрина Трумэна, положив начало войне против «красной угрозы» в Америке и во всем мире256.

Заняв в сорок пять лет место в Палате представителей, юрист из Милуоки вошел в другой комитет – по образованию и труду. Именно там он познакомился с двумя молодыми коллегами: калифорнийцем Ричардом Никсоном тридцати четырех лет и Джоном Кеннеди из Массачусетса, которому тогда не исполнилось и тридцати. С последним Кёрстена объединяла католическая вера, поэтому они легко нашли общий язык на почве неприятия советской идеологии. В 1948 году Кёрстен возглавил подкомитет по расследованию проникновения коммунистов в американские профсоюзы, а Кеннеди участвовал в его работе257.

В том же году Никсон начал восхождение на вершину власти как член Комитета по расследованию антиамериканской деятельности. Конгрессмен из Висконсина немало ему в этом помог. «Он научил меня почти всему, что я знаю о коммунизме», – вспоминал Никсон об их сотрудничестве в то время. Кёрстен познакомил будущего президента со своими наставниками в деле борьбы с коммунизмом (оба принадлежали к католическому духовенству: епископ Фултон Шин и отец Джон Кронин). Он же убедил Никсона немедленно передать улики на Олджера Хисса, подозреваемого в шпионаже в пользу Москвы, Джону Фостеру Даллесу – восходящей звезде Республиканской партии (позднее он займет пост государственного секретаря). Даллес оборонял Хисса от нападок, но теперь Никсону удалось переубедить и его самого, и его младшего брата Аллена, будущего директора ЦРУ. Даллесы перестали защищать подозреваемого258.

Кёрстен согласился на участие в процессе Сташинского по просьбе старых друзей из Украинского конгрессового комитета Америки. В 50-х годах глава УККА Лев Добрянский помогал ему в работе Комитета по расследованию коммунистической агрессии. Профессор подыскал для Кёрстена ряд свидетелей, способных дать показания о национальной политике в Советском Союзе, и лично выступал на заседаниях комитета. Теперь бывший конгрессмен не стал отказывать украинскому другу. Он не только был готов выступить на суде в Карлсруэ, но и обещал использовать свои связи в Вашингтоне ради внушения всем и каждому, насколько важны для США события в Западной Германии259.

1 октября 1962 года, по пути из Висконсина в Европу, Кёрстен наведался в американскую столицу. Он заблаговременно просил о встрече Роберта Кеннеди – не только брата президента, но и генерального прокурора США. Однако Кеннеди не нашел для него свободного времени. На выборах 1960 года республиканец Кёрстен горячо поддерживал Никсона – а тот проиграл. Само собой, теперь ему трудно было рассчитывать на внимание хотя бы младшего из двух братьев, не говоря уж о старшем. Пришлось довольствоваться беседой с помощниками генпрокурора. 18 мая Кёрстен отправил Роберту Кеннеди письмо, которым извещал о запланированном участии в суде над Сташинским и намерении доказать связь убийцы с первыми лицами СССР. Копию этого письма выслали ФБР260.