Магнус Миллион и Спальня кошмаров - Жан-Филипп Арру-Виньо

– Чтобы положить конец вашим подлым махинациям, Краганмор.

Канцлер разразился смехом, напоминающим звук, с которым алмазом проводят по стеклу.

– Я бы сказал: чтобы влезть куда не звали и лишиться головы, Мартенсон! Что вы об этом думаете, дорогая Алисия? Не правда ли, наш друг поступил крайне неосмотрительно?

Они застали канцлера с Алисией в кабинете Рикарда Миллиона, где эти двое швыряли в горящий камин пачки документов. Блики огня подчёркивали острый профиль канцлера и отбрасывали тени на его парадный костюм.

Внешность этого человека поражала внушительностью: он был очень высокого роста, глубоко посаженные глаза искрились под мохнатыми чёрно-белыми бровями, а посеребрённая шевелюра, разделённая ровным пробором, спускалась к вискам подобно крыльям хищной птицы.

Взмахом руки он отпустил охрану, дав понять пленникам, что они целиком находятся в его власти, и бросил на Свена Мартенсона ледяной взгляд:

– Насколько мне помнится, я раз и навсегда запретил вам появляться в нашей стране. Но вы и ваша сестра всегда были бунтарями, правда?

Свен смотрел на него не мигая.

– Сильвания – такая же моя страна, как и ваша, Краганмор, нравится вам это или нет. И не рассчитывайте, что я позволю вам втравить мою страну в войну. Мне известно всё о ваших низких замыслах. Маски сорваны. Единственное, что вам разумно сейчас сделать, – это освободить мальчиков и поскорее сдаться.

Спокойствие, с которым он говорил, казалось Магнусу невероятным. Лично ему было сильно не по себе. Когда он снова, после эпизода в лаборатории, увидел Алисию Оппенгейм, у него угрожающе застучало в висках. Она молча стояла немного в стороне, глядя на Свена Мартенсона, и едва заметно покусывала губы.

Канцлер игриво приподнял белоснежную бровь:

– Вы говорите ерунду, Мартенсон. Вам достаёт наглости требовать, чтобы я сдался вам, изгнаннику, объявленному вне закона? Просто смешно! К тому же слишком поздно: несмотря на ваши жалкие попытки саботажа, мы скоро подчиним себе газ «Изумруд», и тогда уже никто не помешает нам развязать эту войну.

– Вы забываете великого герцога.

– Ха! Великий герцог – ребёнок, марионетка в наших руках.

Свен изобразил недоумение:

– Не понимаю, Краганмор. Вы не хуже меня знаете, что любая война – это беды и разрушения. Почему вы упрямо пытаетесь навлечь на нашу страну эту трагедию? Какую выгоду надеетесь получить?

Краганмор буквально взорвался от хохота:

– Какую?! Власть, мой друг, конечно же власть!

– Но она у вас уже есть.

– Сейчас я в тени, я наделён лишь властью кукловода, который дёргает за верёвочки и тайно даёт советы. Но я рассчитываю на куда бóльшую власть и жду её уже так давно, что не стоит пытаться встать у меня на пути.

– Не может быть, чтобы в ваши планы входило также…

– Убийство великого герцога?

Канцлера очень развеселило это предположение.

– Мартенсон, вам определённо недостаёт воображения! Народ Сильвании не простил бы мне этого. К тому же, уверяю вас, я успел немного привязаться к этому лягушонку…

– Тогда как?

Весёлость будто ветром сдуло с лица канцлера. Глубокая морщина пролегла на лбу. Глаза блеснули нездоровым огнём, и он, чеканя каждый слог, проговорил:

– Вы крайне ограниченный человек, Мартенсон. Подумайте: допустит ли народ, чтобы в бой его повёл ребёнок? Первый же артиллерийский залп заставит этих трусов отвернуться от великого герцога. Они потребуют настоящего командующего, способного защитить их. Мне достанется безраздельная власть, и дело будет в шляпе: я стану абсолютным монархом и хозяином Сильвании.

– Вы забываете одну небольшую деталь. Западная Сильвания – могущественное государство, и нет никакой гарантии, что вы выиграете войну.

– Не смешите! Не понадобится даже армия: одна атака с применением газа «Изумруд», и врагов истребят их собственные кошмары.

Это заявление было встречено мрачным молчанием. Свен Мартенсон, до сих пор сохранявший хладнокровие, словно получил удар под дых. Его лицо посерело, и, когда он снова нашёл силы заговорить, голос его немного дрожал:

– То есть вы готовы превратить всё в руины, чтобы удовлетворить свою жажду власти? Заклинаю вас, Краганмор, одумайтесь, пока не поздно!

Но заклинать Краганмора – всё равно что пытаться убедить стальную трость.

– Остановиться? Сейчас? Когда мы почти у цели? Дорогая, что вы на это скажете?

Свен тоже обернулся к женщине, словно ища у неё поддержки:

– Что вы делаете здесь, Алисия? Мы столько лет работали вместе, я знаю ваше прекрасное сердце и светлый ум. Вы – учёный. Как можете вы поддерживать эти гнусные планы?

Алисия пренебрежительно усмехнулась:

– Это правда, я – учёный, но я лишена вашего идеализма, Свен. Газ «Изумруд» станет моим великим открытием, подобная удача выпадает раз в жизни. Я не хочу упустить свой шанс.

– Даже если придётся предать родного отца?

– Я достаточно жертвовала собой ради него. Теперь пришло моё время.

– Даже если придётся проводить эксперименты на детях? Развязывать войну? Расплачиваться смертью тысяч и тысяч людей?

– Цена, которую я заплачу, касается только меня, – сухо проговорила Алисия Оппенгейм.

Её безупречное лицо было таким спокойным, будто речь шла о червяке, которого можно без сожаления раздавить каблуком.

– Как вы можете говорить это? – пробормотал Свен, глядя на неё с изумлением. – У вас, должно быть, камень вместо сердца.

Алисия Оппенгейм не ответила. Тени от очага плясали на тонком бархате её платья. Несмотря на полыхавший в камине огонь, она обхватила плечи руками, будто мёрзла.

– А я-то думал, что люблю вас…

Она рассмеялась:

– А разве нет? Тогда так и скажите. Скажите, что я вызываю у вас отвращение.

Несколько секунд они мерили друг друга взглядом. Казалось, она нарочно хочет, чтобы он осудил её. Никто не решался первым отвести глаза.

Наконец Свен сдался – и отвернулся.

– Видите? – Канцлер с улыбкой триумфатора поцеловал руку Алисии. – Кишка тонка, дорогой Мартенсон. Нас уже никто не остановит и не помешает нам насладиться победой.

– Нет, помешает! – не выдержал Магнус, который больше не мог молчать. – Мой отец. Этот завод принадлежит ему. Стоит мне рассказать ему про всё, как он…

Магнус трясся от гнева и с трудом подбирал слова, в которые сам же не верил. Ведь, судя по всему, отец был сообщником канцлера. К тому же он силой увёз на завод сирот из лицея и заставил их работать у себя на шахте.

– А вы, значит, сын Рикарда Миллиона? – с любопытством уставился на него Краганмор. – Ну конечно, я же видел вас в лицее. Интересно. Очень интересно!