Дай мне руку - Остин Марс

— Так, на будущее. Если вам нужно меня быстро разбудить, пинайте ногами, пока не встану. Потому что когда просыпаюсь, вот в этот момент между тем, как открыл глаза, и встал, вы говорите не со мной, а с моей ленью, её главная задача — продолжать спать. А моя лень коварна, изобретательна и умеет добиваться своего. Она может сказать вам, что совет министров перенесли, что операцию отложили — не верьте ей, она врёт. — Вера кусала губы и смеялась, министр вздохнул и покачал головой: — Со мной такого лет с шестнадцати не было, я честно верил, что перерос это. Чёрт. — Он отпил чая и опять тронул камешек.

На записи Вера просила у министра ключи от танка и самолёта, он посмеивался, пока не услышал, как вручает ей пропуск.

Вера увидела, как он мрачнеет на глазах, и с виноватой улыбкой пожала плечами, он отвернулся.

«А вы не боитесь, что я сбегу?»

Министр бросил на Веру неодобрительный мрачный взгляд, она опустила глаза, неуютно сутулясь — это уже совсем не было весело.

«Вер, тебе заняться нечем? Спать ложись.»

Министр дёрнулся, его глаза на миг шокированно расширились, но на Веру он не посмотрел, тронул камешек и замер, потирая пальцами лоб и глядя в стол. Вера застыла, он несколько раз глубоко вдохнул и тихо, с досадой сказал:

— А вот этого я точно не должен был говорить. Простите.

— Да ладно, — смущенно прошептала Вера, попыталась улыбнуться, но вышло очень неуверенно.

«Нам давно пора перейти на «ты».»

Она набрала воздуха, чтобы это сказать, замешкалась и вдохнула ещё чуть-чуть… и опять промолчала.

«Почему я не могу это сказать?»

Она попыталась поднять глаза, увидела руки господина министра, нервно стискивающие чашку, закрыла глаза и ещё раз глубоко вдохнула.

«Ну же, давай, это просто. Нам давно пора перейти на «ты». Ну?»

Не получалось. Горло как будто перехватывало, и она не то что говорить, дышать не могла. Ещё раз попытавшись поднять глаза, она сдалась на полпути и обречённо опустила плечи.

«Я этого не скажу, всё.

Наверное, потому, что на самом деле не пора. Это наше «вы» как маленький барьер, перила у края пропасти. Той пропасти, что всегда между нами была. Я упёрто делала вид, что её нет, но она есть, это глупо игнорировать. Огромная, бездонная пропасть, сотни метров холода по всем направлениям, а я стою у края и держусь за это глупое «вы», потому что так легче. Когда между нами висит этот жирный знак неравенства, наши отношения можно считать тёплыми, но это тёплые деловые отношения. Как у старого графа, который милостиво улыбается своему дворецкому и шутит с ним, а дворецкий смеётся и услужливо открывает графу двери. Они как бы беззаботны, но каждый из них знает, кто хозяин, а кто слуга, их отношения остаются непринуждёнными только пока они соблюдают правила.»

Она медленно подняла глаза, министр сидел напряжённый и мрачный, одной рукой сжимая чашку, второй потирая лоб, как будто в попытках закрыть лицо, она видела только его губы, сжатые в тонкую линию.

По памяти безжалостно прокатились его слова «больше никогда так не делай», та невероятная ночь, жар и удушливый страх высоты, когда она опасно нависла над этой пропастью.

«Ничего больше не будет, это от нас не зависит…

Он ведь предупреждал. Почему я не послушала?»

— Госпожа Вероника? — Она вздрогнула от его хриплого голоса, подняла испуганный взгляд, но он продолжал смотреть в стол и ей пришлось сказать:

— Да?

— Вы принимаете мои извинения?

Она с трудом сглотнула комок и шепнула:

— Да.

— Тогда забудем об этом. — Он с силой нажал на камень, из него раздался голос Веры: «Ладно, я пыталась», шорохи, шаги, скрипы.

Она слушала и горько улыбалась куда-то в пространство, в ушах множилось эхом его обращение — госпожа, госпожа…

«Шаг вперёд и два назад. Парный танец без единого прикосновения.»

Из камешка донёсся шорох, стук тяжёлых ботинок, министр поморщился и остановил воспроизведение, тихо сказал:

— Вера… — и замолчал, она сардонически усмехнулась и с сарказмом процитировала:

— «Никогда больше так не делай», я помню, я не буду.

«Дзынь.»

Она поморщилась и нервно нажала на камень, взяла чашку. Шорохи стихли и после паузы раздалось тихое: «Приятных снов, господин министр».

«Так нежно…

Боже, за что? Как я могла? Зачем я вообще это сказала?..»

Вера обречённо опустила голову, закрывая глаза и пытаясь вынырнуть из засасывающего ощущения, что она совершенно ничего не контролирует. То чувство опять захлестнуло её с головой, она тонула в бесконечной значимости министра Шена, сама ужимаясь до жалкой крошки. Во всём теле была слабость, ей казалось, она голову поднять не сможет, огромный, всесильный министр заполнял весь мир, не оставляя для неё места…

Из камешка раздался щелчок и голос Двейна: «Госпожа, мне нужен господин, он здесь?» «Он занят.» «У нас запланированное мероприятие, позовите его, будьте любезны.» «Он ничего не говорил о "запланированном мероприятии". У тебя есть инструкции на случай, если он не будет участвовать?» «Есть.» «Ну так иди и займись этим».

Министр резко хлопнул по камешку, заставив Веру вздрогнуть и испуганно поднять глаза. Он выпрямился, но глаз не поднял, голос звучал сухо и холодно:

— Никогда не разговаривайте так с Двейном. — Вера приподняла брови, но ничего не сказала, он продолжил ещё жёстче: — Никогда. Со мной — сколько угодно, я переживу, но с ним — никогда больше. Он цыньянец. А в Империи женщины мужчинами не командуют, никогда. Даже если этот мужчина — раб, а эта женщина — императрица, он обязан оказывать ей почести, но делать то, что она приказала, не обязан. — Вера молчала, сжимаясь в колючий комок, министр хмуро смотрел в стол, излучая возмущение, медленно качнул головой и выдохнул: — Мне представить страшно, сколько сил ему понадобилось для того, чтобы сдержаться и не поставить вас на место.

Она опустила голову и с силой провела по лицу руками, внутренний протест разбивался волнами о его мрачную неподвижность, казалось, он был всегда и всегда будет, а она мимолётна и невесома, мелькнула и пропала. Это чувство разрушало её, растворяло, как кислота, от этого хотелось защититься и спрятаться, но она не видела выхода.

Он опять тронул камень, но Вера тут же тронула ещё раз и поморщилась, слабым голосом прохрипев:

— Хватит, всё, я насмотрелась. Дослушаете сами.

— Вера, давайте мы сейчас… — она так и не поняла, что он хотел сделать, включить запись или взять её за руку. Как только он потянулся к её пальцам, всё ещё лежащим на камне, она задохнулась от шока и резко отдёрнула руку. Камешек полетел на пол, Вера вскочила и бросилась его искать.

— Вера, послушайте…