Жизнь цирковых животных - Брэм Кристофер
Шрифт:
Интервал:
– Теперь я знаю, что чувствуют девочки, когда их щупают. Мы с тобой друзья, Фрэнк. Не хрен разряжаться за мой счет.
– Дуайт! Можно подумать, меня завел этот поцелуй! – Он вложил в поцелуй сильные эмоции, что правда, то правда, но эти эмоции не имели никакого отношения к Дуайту. – Извини. Мне очень жаль. Это никогда больше не повторится.
Аллегра высунула голову в окошко рядом с Крис.
– Эй! У Тоби замечательные новости.
У окна стало тесновато. Фрэнк хотел было убрать голову и продолжить разговор в гостиной, но тут рядом с головами Аллегры и Крис появилась третья – голова Тоби.
– Фрэнк, – заговорил он, – я тут Аллегру спрашивал – можем мы устроить дополнительное представление в пятницу? Для моего хорошего знакомого, он не успевает к девяти.
Крис и Дуайт дружно застонали.
– Извини, Тоби, – ответил Фрэнк. – Не успевает – значит, не успевает. Мы, конечно, мелочь пузатая, но не настолько же, чтобы выступать на заказ.
– Да ты послушай, Фрэнк, – вмешалась Аллегра. – Тоби, скажи ему, о каком друге идет речь.
– Это Генри Льюс.
– Генри Льюс! – вскричал Дуайт. Широко раскрыв от изумления глаза, он повернулся к Фрэнку, потом снова к Тоби. – Мистер Ева Харрингтон! О-го-го!
– Ева – кто? – переспросил Тоби.
– Заткнись, Дуайт! – одернула приятеля Аллегра. – Так что, Фрэнк? – И она убрала голову.
Фрэнк тоже вернулся в гостиную, заморгал, приспосабливаясь к слишком яркому свету после сумрачной пожарной лестницы. Вслед за ним возвратились и другие актеры.
– Генри Льюс, – повторила Аллегра. – Придет посмотреть. Ему понравится! Он даст нам хороший отзыв!
– А если не понравится? – усомнился Дуайт.
– Как же, не понравится! – усмехнулась Аллегра. – Его дружок играет!
– Он хороший человек, – заверил всех Тоби. – Он нам поможет.
Фрэнк не верил своим ушам. Генри Льюс, на хрен! Куда бежать? И все его актеры, как дрессированные собачки, готовы прыгать через обруч ради этого засранца. Он оглянулся на Крис – может, хоть она не согласна?
Крис лениво пожала плечами:
– Можно и лишний раз выступить.
– Верно! – подхватил Дуайт. – Перед Генри Льюсом! Ого! Все равно что перед самим Майклом Кейном.[81]У вас роман?
– Нет, – протянул Тоби, потупясь. У него был виноватый и вместе с тем торжествующий вид – гордится своим падением. – Встречались, выпили кофе. Два раза. Он действительно интересуется молодыми актерами. В смысле – профессионально.
– В каком-каком смысле? – переспросил Дуайт.
– Знаете что, – перебила Аллегра, – мне плевать, как именно Тоби залучил Генри Льюса. Дареному коню в зубы не смотрят. Что скажешь, Фрэнк? Дополнительное представление? С нас не убудет.
И все дружно обернулись к Фрэнку, полные надежд, упоенные собой.
– Алло!
– Тоби?
– А, Генри. Привет.
– Еще не спишь? Вот и хорошо. Я боялся, что уже поздно.
– Я раньше часа не ложусь. Слушай, я спросил у ребят насчет пятницы. Мы выступим еще раз. Билеты уже готовы. Я оставлю один для тебя?
– Конечно. Да-да. Замечательно.
Пауза.
– А сегодня ты не занят, Тоби? Приходи ко мне.
– Уже так поздно. Почти двенадцать.
– Знаю. Просто подумал, вдруг ты согласишься… ну да ладно.
– Мне было хорошо прошлой ночью.
– Правда?
– Честное слово. Так уютно. Вроде как в гостях.
– Хмм.
– Жаль, что пока я не могу дать тебе большего, Генри. Ничего?
– Поспи в гостях и сегодня.
– Прости, мне надо выспаться.
– Прошлой ночью ты спал без проблем.
– У меня премьера. Понимаешь? У тебя работа, и у меня тоже. Ты придешь в пятницу? Обещаешь?
Пауза.
– Разумеется. За все сокровища мира я бы не пропустил такое.
Небо голубое, солнце сияет – картинка из детской книжки. Джесси гуляла по зеленому, такому зеленому полю, вдали от города, от скучных обязанностей. Единственное что ее беспокоило – крошка-гиппопотам. Ростом с поросенка, он брел за ней, как понятный только ей упрек, взращенный ею укор совести.
Странный стук доносился с небес, тук-тук-тук, словно удары трости, возвещавшие о начале представления в «Детях райка».[82]Зеленое небо и зеленый луг дернулись и поехали вверх, как занавес. Конец света, подумала Джесси в отчаянии. Разрисованная тряпка земли и неба исчезла высоко над головой. Осталось лишь усыпанная звездами темнота. И – публика.
Она стояла на сцене перед залом размером со Вселенную, бесконечным, как космос. Гиппопотам все еще держался поблизости. Ну и шутки шутит мое подсознание, подумала Джесси. Она уже догадывалась, что видит сон. Лишь бы не тот дурацкий «актерский» сон, в котором забываешь свою реплику или вовсе не догадываешься, в какую пьесу попала.
Публика – одни мужчины, сплошные ряды в смокингах. Это хорошо. Джесси нравилось быть единственной девушкой на вечеринке. Калеб в переднем ряду. Рядом – мистер Коупленд, руководитель школьного драмкружка. Уже не тот вечный мальчишка, он выглядит старым, словно отец – будь он сейчас жив. Дальше – Фрэнк, хмурый, руки сложены на груди. Фрэнк недоволен ею – как она осмелилась выйти на сцену с гиппопотамом?!
Но где же Генри? Нигде нет. Не пришел. Вот дерьмо!
Бегемотик, сидевший у ноги хозяйки, внезапно откашлялся. Задрал голову и с нежностью посмотрел на нее. Приоткрыл розовый рот. Сейчас заговорит и все объяснит.
Однако прежде, чем она услышала разгадку происходящего, трость заработала вновь: тук-тук-тук. Можно подумать, спектакль еще не начался. Или это спектакль в спектакле, подлинная драма, поставленная Богом? Бог теряет терпение.
Джесси очнулась в своей постели.
Тук-тук-тук. Кто-то барабанит в дверь.
– А? Что? Кто это?
Приглушенный мужской голос ответил:
– Это я. Пришел извиниться.
Джесси села. Она хотела было снова натянуть на себя одеяло, но оно исчезло, а с ним и премудрый гиппопотам.
– Сейчас. Одну минутку, – хрипло крикнула она в сторону двери. Голос сел, царапал горло. Джесси начала спускаться по лестнице. Кто еще пришел извиниться? Если подумать, на свете столько людей, которые провинились перед Джесси.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!