Право убежища - Лидия Захарова

— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь, — повторил голос.

Саран обернулась, с трудом переступая на ватных ногах. В нескольких метрах, примерно там, где раньше проходила граница опушки, стояла женщина — голубоглазый, светловолосый ангел, какие встречаются на картинах Буше, но практически никогда в реальной жизни. На женщине был бордовый костюм для верховой езды, пышный шейный платок был завязан по моде девятнадцатого века, голову украшала шляпка с пером сороки.

Женщина сделала шаг вперед, и Саран почувствовала легкое покалывание на коже. Незнакомка не была человеком. От нее исходили волны, похожие на те, что Саран улавливала в присутствии Пхатти, только не холодные, электрические, а горячие, словно от раскаленной печки.

— Ты кто?

Отступать ей было некуда, позади была слива — она не исчезла вместе с остальными деревьями, а осталась торчать, словно из пустоты. Нора превратилась в туннель в черное никуда.

— Угадай.

Женщина улыбнулась, на ее правой щеке заиграла ямочка. Но глаза при этом оставались холодной лазурью, как ясное зимнее небо.

— Амадея.

Улыбка стала шире. А взгляд — еще неприятнее. Несмотря на страх перед сливой, Саран сделала малюсенький шаг назад.

— Ну так как? Останешься?

— Останусь где? Здесь ничего нет.

— Вот именно. Здесь ничего нет. Разве ты не этого хотела?

На мгновение фигура Амадеи мигнула, словно помеха прошла. А в следующую секунду вместо нее перед Саран стоял Луиджи. такой, каким она увидела его впервые — в дорогом белом костюме, с перстнями на пальцах. Несмотря на тепло, Саран снова задрожала. Луиджи усмехнулся, протянул к ней руку… Если он к ней прикоснется, где гарантия, что последний кошмар не повторится? Саран попятилась.

Снова помеха. И вот уже на месте Луиджи Кирилл. С перерезанным горлом, в залитом кровью розовом костюме. Точно таком же, как на самой Саран. Ткань прилипает к телу. Свежие капли стекают от воротника вниз, медленно и тяжело падают, пачкая пол под ногами. Помеха. Молодой парень, брюнет с чуть раскосыми глазами. Саран не сразу его узнала.

— Как меня зовут? — спросил он.

Он улыбался и шел к ней, странным образом не приближаясь ни на миллиметр.

— Кто я?

С того вечера, когда Саран шутки ради очаровала чужого жениха, она ни разу не вспоминала о нем. Даже имя забыла.

— Кто я?!

Крик гаснет, жениха сменяет Кеута. В ее глазах — безумие. Она скачет вперед, расставляет руки, машет ими, словно крыльями. Помеха. Татия в огне. Она кричит, из ее рта вырывается пламя. Оно охватывает седые волосы, поедает сухую кожу лица. Татия вскидывает вверх руки, словно проклиная…

Тишина. Саран неуверенно открывает глаза, недоверчиво осматривается. Она одна. Амадея исчезла. Остались только старая слива и могила у ее корней. И пустота, в которой хочется остаться навсегда.

— Я не сойду с ума, — в который раз повторила Саран.

Она говорила сама с собой. Вслух. Сидя у корней сливы и обхватив себя руками, мерно раскачиваясь из стороны в сторону.

— Я не сойду с ума. Не сойду с ума…

Она почти забыла, где находится и чего хотела. Пришлось постараться, чтобы вспомнить, что все это — иллюзия. Из каждой иллюзии есть выход. Достаточно проползти по лисьей норе, и она выберется обратно в реальный мир. К Олегу. В квартиру, где убили Нелли. Она хотела остаться в пустоте. Притвориться сумасшедшей, забыть обо всем… И поэтому снова и снова повторяла, словно мантру:

— Я не сойду с ума.

Черный провал манил, звал. От него нельзя было глаз оторвать. Он соблазнял, обещая действительность, которая не изменяется, подстраиваясь под садистские желания шамана. Спасение и избавление там — настоящие. Не подделка, не морок. Но чтобы добраться до них, нужно проползти, подобно червю, сквозь землю, через темноту и тлен. Нужно ослепнуть, содрать кожу о выступающие жесткие корни, почувствовать, как трескаются ребра, не выдержав давления. А разве она заслуживает чего-то другого?

— Я не сойду с ума. Не. сойду. С ума!

Словно услышав ее крик, Амадея вернулась. Лицо ее было спокойным и бесстрастным, словно вырезанным из камня… Или это был Олег? Две фигуры смешались, перетекая одна в другую. Фарфоровая статуэтка и безразличный ко всему шаман. Они протянули Саран руку. Это был еще один выход. Самый простой. Сдаться. Обрести пустоту в реальном мире. Позволить им взять ее сульде. Умереть.

Нет!

Саран ощерилась. Ладони коснулись пола, спина выгнулась, пять хвостов изогнулись священными символами рода Цзе. Возможно, человек на ее месте и сдался бы, но у нее, у лисы, был иной путь. Она зарычала, отбрасывая бесполезное тело. Оно только мешало. Клацнули зубы, шерсть на загривке стала дыбом, по горлу прокатилось низкое рычание. Глаза зверя видели лучше, быстрее. Саран уловила, как при очередном переливе изменилось лицо Олега-Амадеи, как в черных зрачках заплясало что-то абсолютно нечеловеческое.

Не раздумывая, Саран бросилась в нору. Оставляя на корнях клочья шерсти и пригибая голову к самой земле, она ползла вперед, провинчиваясь сквозь узкие места, отталкиваясь задними лапами и царапая стены передними. Последнее усилие, убеждала она себя. Еще немного, еще шажок. Вперед. Одно последнее усилие…

Она вывалилась в реальность, в слабое человеческое тело, словно упав с трехметровой высоты. Колени подкосились, непослушные руки едва успели смягчить падение, Саран лишь чудом не сломала нос. Медленно подняла голову, прищурилась, всматриваясь в лицо шамана. Иллюзия должна была истощить его, ослабить. И верно, он дышал тяжелее, чем раньше. И больше не тянул к ней руки. Саран нехорошо улыбнулась и потянулась к карману. Последнее усилие. Руки дрожали, пистолет чуть не выскользнул, пальцам не хватало силы перебороть сопротивление спускового крючка.

Последнее усилие. Сейчас, пока шаман слаб. Пистолет вдруг поддался, потом рванул назад, больно вывернув запястье. Пуля ушла в сторону. Олег вскинул руку, пытаясь защититься. Еще раз. Быстрее, пока он не создал щит. Выстрелить второй раз оказалось проще. Снова мимо, но уже ближе к цели. Еще раз! Последнее усилие. Пуля ударила Олега в плечо, заставила развернуться. Следующая попала в спину между лопаток. Еще! Воздух звенел от выстрелов, руки онемели, мышцы как будто свело в одном положении — и только указательные пальцы работали, сжимая, отпуская, сжимая снова…

На пол посыпалось стекло — одна из пуль угодила в оконную раму. Но еще одна прошила шаману бедро. Прошла насквозь. Впечаталась в стену. А потом грохот стих, и некоторое время слышалось только «звяк-звяк». Боек бьет в пустоту. Звяк-звяк. Звяк-звяк.

Саран без сил опустилась на пол, почувствовав под щекой еще горячую гильзу. Из уголка глаза вырвалась капля, упала на переплетение цветных линий, застыла идеальной полусферой. Нестерпимо воняло порохом. С большим трудом Саран расцепила сведенные судорогой пальцы. Всхлипнула чуть слышно. Теперь все. Теперь можно плакать. Она убрала гильзу из-под щеки и вытянулась, устраиваясь поудобнее. Теперь можно.