Игрушечный мир. Отдохнем по-взрослому - Владимир Тимофеев

Вообще-то, я блефовал, но, как ни странно, кругом оказался прав.

– Извини, Андрей, – Джонни поднял ладони в примирительном жесте. – С полеником тем и впрямь… э-э… не очень хорошо получилось. В общем, накладка вышла. Будь я на твоем месте, вообще бы этого дурня прибил. Так что…

– Ладно. Проехали, – проворчал я. – Говори лучше, чего хотел.

– Чего я хотел? Да, собственно, ничего.

Глиничанин откинулся на спинку стула, сложив на груди руки. Всем своим видом напоминая мне… товарища подполковника. «Прямо, блин, брат-близнец. Будто в одном инкубаторе выращивали». Однако вслух я это произносить стал. Произнес я совсем другое:

– Тогда какого хрена?! На кой черт все эти пляски?! Какого лешего вы нам с женой спокойно отдохнуть не даете? Игры какие-то шпионские развели, понимаешь! Вы меня что, за идиота держите?!

Джонни в ответ довольно ухмыльнулся.

– Видишь ли, Эндрю…

– Не вижу и видеть ничего не хочу! – перебил я его. – Достали!

Но он словно бы и не заметил моего возмущения.

– Видишь ли, Эндрю. У нас тут давно уже ничего не происходит. В смысле, ничего интересного. Курорт, сам понимаешь. Так что… – тут Джон снова развел руками, будто бы опять извиняясь. – Короче, скучно нам тут. Банально скучно. Поэтому приходится хвататься обеими руками за любые дела, что начальство подкидывает. Плюс кое-что само собой, хм, прилетает. Почти как вожжа под хвост. Вот как ты, например.

– Я? И чем же это я, интересно знать, привлек внимание столь важных особ?

– Ну, не такие уж мы и важные. Скорее, наоборот, сплошной неликвид. Практически пенсионеры, – ответил глиничанин. – Однако кое-что мы всё же могём.

После чего закинул руки за голову и хитро прищурился, как бы провоцируя меня на следующий вопрос. Разочаровывать его я не стал:

– И что же вы такого могёте? Чой-то я пока не очень ваши возможности представляю. И, кстати, кто это мы?

– Мы – это мы, – отрезал мистер Коннор, подаваясь вперед. – И, в первую очередь, нас интересует, на кой черт вы, господин Фомин, прибыли именно сюда, на этот богом забытый Купорос.

– Зачем я сюда прибыл? По-моему, вполне очевидно, – улыбнулся я, принимая расслабленную позу. – Отдохнуть я решил. Со всеми, так сказать, вытекающими.

– Что ж, весьма достоверное объяснение, – улыбнулся в ответ Джонни. – Впрочем, иного я от тебя и не ожидал.

– Рад, что мы друг друга поняли, мистер Коннор.

Я поднял кружку и, отсалютовав глиничанину, ополовинил ее в три хороших глотка.

– Эх, зря ты, Джон, местное пиво ругаешь. На мой взгляд, вполне пристойное, хм, пойло.

– Да я и не ругаю, – отмахнулся сосед по столику. – Просто, понимаешь, надоело мне тут всё хуже горькой редьки. Домой хочу. У меня этот Купорос, знаешь, где? В печенках он у меня сидит. Каждый день солнце – море, море-солнце, солнце-море… Третий год уж пошел, а всё конца и края не видно.

Джонни вздохнул и провел рукой по горлу, видимо, желая продемонстрировать, где у агентов ПИПИ-6 скрывается печень. По всему выходило, что она у них располагается где-то в районе гортани.

– Ну-у, можно ведь, в конце концов, и уволиться со службы, – пожал я плечами, продолжая смаковать горчащий напиток.

– Можно, конечно, – уныло подтвердил агент глинийских спецслужб. – Только без выслуги и без пенсии.

Признание мистера Коннора прозвучало настолько безрадостно, что мне его даже жалко стало. «Вот, блин, артист! Станиславский с Немировичем-Данченко нервно курят в сторонке!»

Я закатил глаза, потер переносицу, изображая недюжинную работу мысли, а затем, секунд через десять, задумчиво произнес, воткнув скучающий взгляд в собеседника:

– Знаешь, Джонни, а ведь пенсия – это не самое главное, что нам остается в жизни. Есть ведь и… иные варианты.

– Ты думаешь? – глиничанин не менее «заинтересованно» посмотрел на меня.

– Уверен.

– Что ж, это меняет… дело, – пробормотал Джонни, почесав за ухом. – Но… тогда позволь мне задать один вопрос. Для тебя он, кстати, может оказаться несколько, хм, пикантным.

– Задавай. Если смогу, отвечу.

Мистер Коннор сунул руку в нагрудный карман, вытащил оттуда небольшую коробочку и положил ее на стол между нами.

– Ответь мне, дорогой друг Эндрю, прямо и без утайки. Являешься ли ты сотрудником русслийской разведки или действуешь на свой страх и риск?

Я покосился на прибор.

– Что это?

– Ничего особенного, – усмехнулся Джон. – Обычный детектор. Работает дистанционно. Определяет, лжет человек или говорит правду.

– Думаешь, поможет?

Глиничанин уже в который раз развел руками, мол, ничего личного – просто служба такая, и кивнул на приборчик.

– Хорошо, я отвечу.

Я ухмыльнулся, прокашлялся и, склонившись над портативным полиграфом, абсолютно честным голосом произнес:

– Я, гражданин Русслийской Синеговии Андрей Николаевич Фомин, находясь в здравом уме и твердой памяти, сознавая всю ответственность за сказанное здесь и сейчас, вступая на, так сказать, шаткий путь, торжественно заявляю. Я не являюсь и никогда не являлся сотрудником русслийской разведки. Любой желающий может оспорить мои показания в высшем суде, перед коим мы все рано или поздно предстанем. Хотя я бы, конечно, предпочел, чтобы это эпохальное событие состоялось лет, как минимум, через двести. Короче, хау! Я всё сказал! Аминь!

На крышке прибора замигал зеленый огонек.

– Сильно сказано! – прокомментировал мое выступление Джонни. – Но что самое смешное, ты и впрямь не соврал. Ни единого слова.

– Ну дык, – осклабился я, вальяжно развалившись на стуле. – Мне врать ни к чему, поскольку интерес имею. Конкретный.

– Финансы? – понимающе усмехнулся глиничанин.

– Они родимые, – вздохнул я, добавив в сердцах. – Чтоб им повылазило…

Джонни ненадолго задумался, побарабанил пальцами по столешнице, а затем вновь посмотрел на меня:

– Что ж, думаю, мы найдем точки соприкосновения. А пока… пока я предлагаю продолжить разговор в более приватной обста…

– Нет, Джонни, – прервал я его, поднимая руку. – Отсюда я никуда не уйду. Либо здесь и сейчас, либо никогда и нигде. Увы.

Глиничанин слегка покривился, но спорить не стал. Лишь головой покачал, словно бы высказывая сомнение в моей адекватности:

– Ну-у. Можно, конечно, и здесь… Народу тут, правда, много, и лишних ушей с избытком. А нам ведь, как я понимаю, они совсем ни к чему.

– Правильно понимаешь. Зато соблазнов меньше. В смысле, желания совершать необдуманные поступки и разные там… э-э… деструктивные действия.