Трактир «Ямайка». Моя кузина Рейчел. Козел отпущения - Дафна дю Морье
Шрифт:
Интервал:
Гарри-разносчик смотрел на своего обидчика снизу вверх, его маленькие подлые глазки были полузакрыты, одутловатое лицо пожелтело. Падение чуть не вышибло из него дух, и он прерывисто дышал. При первом же признаке ссоры тетя Пейшенс распласталась по стене, охваченная ужасом, с тщетной мольбой глядя на племянницу. Мэри пристально наблюдала за дядей; на этот раз она не могла разгадать его настроения. Он опустил ружье и пнул разносчика ногой.
— Теперь мы с тобой можем поговорить как разумные люди, — сказал трактирщик.
Он опять облокотился на стол, с ружьем в руке, а разносчик расположился на полу, не то на корточках, не то на коленях.
— Я в этой игре главный и всегда им был, — медленно проговорил трактирщик. — Я вел ее с самого начала. Всего три года назад, доставляя грузы с маленьких двенадцатитонных люгеров в Пэдстоу, мы считали себя счастливчиками, если получали чуть больше полшиллинга барыша. Я вел ее, пока дело не стало самым прибыльным от Хартленда до Хейла. Мной кто-то командует, говоришь? Черт возьми, хотел бы я взглянуть на человека, который решит попробовать. Ну, теперь с этим покончено. Время вышло. Ты сегодня приполз не для того, чтобы предостеречь меня, ты приполз посмотреть, нельзя ли чем-нибудь разжиться в суматохе. Трактир оказался заперт, и твое жалкое подлое сердце возрадовалось. Ты скребся в окно, потому что знал: крюк на ставне болтается и окно легко можно высадить. Ты же не рассчитывал найти меня здесь! Ты надеялся, тут окажется Пейшенс или Мэри, и ты их легко запугаешь и завладеешь моим ружьем, которое здесь, под рукой, на стене, — ты его частенько видел. А потом — к черту хозяина трактира «Ямайка». Гарри-крысеныш, неужели ты думаешь, что я не понял все это по твоим глазам, когда распахнул ставни и увидал в окне твою рожу? Ты думаешь, я не слышал, как ты задохнулся от изумления, не заметил твоей кислой ухмылки?
Разносчик провел языком по губам и сглотнул. Он бросил взгляд на Мэри, которая неподвижно стояла у очага; круглые пуговки его глаз смотрели настороженно, как у загнанной в угол крысы. Он боялся, не пожалуется ли она на него. Но девушка промолчала. Она ждала, как поступит дядя.
— Ладно, — сказал трактирщик, — по рукам, как ты и предлагал. Это выгодно нам обоим. Знаешь, я передумал, мой милый друг, и с твоей помощью мы отправимся в Девон. То, что здесь лежит, и правда стоит прихватить с собой, а мне одному не справиться. Завтра воскресенье, благословенный день отдыха. И пусть хоть пятьдесят кораблей разобьются, это не заставит здешний народ подняться с колен и раздернуть занавески. Будут и проповеди, и скорбные вытянутые физиономии, и молитвы за бедных моряков, на которых рукою дьявола ниспослано несчастье, но никто не станет разыскивать дьявола в святой день. У нас есть целые сутки, Гарри, мой мальчик, и завтра ночью, когда ты хорошенько наломаешь спину, забрасывая дерном и репой мое имущество на телеге, и поцелуешь меня на прощание и Пейшенс тоже, а может, и Мэри заодно, — вот тогда ты встанешь на колени и поблагодаришь Джосса Мерлина за то, что он отпустил тебя живым на все четыре стороны, а не засунул хвостом в канаву, где тебе самое место, с пулей в твоем черном сердце.
Он снова поднял ружье и приставил холодное дуло к горлу разносчика. Тот захныкал, закатив глаза. Трактирщик рассмеялся.
— Ты, вообще-то, довольно меткий стрелок, Гарри, — сказал он. — Разве не славно ты пометил Неда Санто позапрошлой ночью? Ты пробил ему дыхательное горло, и кровь хлестала потоком. Он был славный парень, этот Нед, только уж больно скор на язык. Туда-то ты ему и попал, правда? — Дуло плотнее прижалось к горлу разносчика. — Если я сейчас спущу курок, Гарри, твое дыхательное горло тоже опустеет, как у бедняжки Неда. Ты ведь этого не хочешь?
Разносчик не мог говорить. Его глаза закатились, ладонь широко раскрылась, четыре пальца распластались, как будто прилипли к полу.
Трактирщик отвел ружье, нагнулся и рывком поднял его на ноги.
— Пошли, — сказал он. — Думаешь, я собираюсь возиться с тобой всю ночь? Пошутили — и хватит, а то делается тошно. Открой кухонную дверь, поверни направо и иди по коридору, пока я не скажу остановиться. Ты не сможешь удрать через вход в бар: все окна и двери здесь заперты. У тебя руки чесались перебрать добычу, которую мы привезли с берега, верно, Гарри? Ты проведешь ночь в кладовой посреди этого добра. Знаешь, Пейшенс, дорогая, по-моему, нынче впервые у нас в трактире «Ямайка» постоялец. Мэри не в счет, она член семьи.
Его настроение, как флюгер, повернулось в другую сторону; дядя пришел в прекрасное расположение духа и, рассмеявшись, ткнул ружьем в спину разносчика и погнал того из кухни по темному, выложенному каменными плитами коридору в кладовую. Дверь, которую высадили сквайр Бассат и его слуга, теперь укрепленная новыми досками, стала прочнее прежнего. Джосс Мерлин не всю последнюю неделю просидел сложа руки.
Заперев своего приятеля на ключ и на прощание посоветовав ему не кормить крыс, численность которых возросла, трактирщик вернулся в кухню; в груди его клокотал смех.
— Я понимал, что Гарри скиснет, — сказал он. — Взгляд у него стал нехорошим задолго до того, как на нас свалилась эта беда. Он будет драться на стороне победителя, но запросто откусит руку, если удача от тебя отвернется. Гарри завистлив; он позеленел от зависти, прогнил насквозь и даже глубже. Он мне завидует. Они все мне завидуют. Они знают, что у меня есть мозги, и ненавидят меня за это. Чего ты так уставилась на меня, Мэри? Лучше поужинай и иди спать. Завтра ночью тебя ждет длинное путешествие, и предупреждаю заранее, оно будет нелегким.
Мэри смотрела на дядю через стол. Тот факт, что она не поедет с ним, в данный момент ее не занимал: пусть думает что хочет. Она очень устала, напряжение этого дня давило на нее тяжким грузом, но в ее мозгу бурлили всевозможные планы.
Каким угодно образом, любой ценой, до завтрашней ночи она должна попасть в Олтернан. Как только Мэри окажется там, груз ответственности упадет с ее плеч. Действовать начнут другие. Это будет тяжело для тети Пейшенс, а возможно, и для нее самой; она ничего не смыслит в хитросплетениях закона. Но по крайней мере, справедливость восторжествует. Будет не так трудно восстановить их с тетей доброе имя. Мысль о том, как дядя, который сейчас сидел перед ней с набитым черствым хлебом
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!