Игры вышнего мира - Олег Авраменко

— Да уж, крепко тебе досталось из-за отца, — произнёс он задумчиво. — По сравнению с этим мои собственные проблемы с отцом кажутся пустяковыми.

— Вы не ладите?

— Ещё как! Точнее, не ладили. Мой отец умер четыре года назад.

— Сочувствую.

— Спасибо. Хотя… — Бен немного помолчал. — Стыдно в этом признаться, но я не слишком горевал по нему. То есть, конечно, горевал — но где-то в глубине души худшая моя половина торжествовала: «Свободен! Наконец-то свободен!.». — Он вздохнул. — Нельзя сказать, что отец был плохим. Совсем наоборот, он был любящим и заботливым, с детства растил меня, воспитывал — моя мать умерла, когда я родился. Вот только беда в том, что его заботливость заходила слишком далеко. Отец так радел о моём благе, что зачастую вёл себя как тиран. Он наперёд расписал мою жизнь и даже слышать не хотел, что у меня есть собственные планы на будущее. Для него было само собой разумеющимся, что я должен заняться торговлей и стать его компаньоном в нашем семейном предприятии. В школу Ильмарссона отец отдал меня только потому, что это престижно, он и сам там учился, однако главным для меня считал совсем другое образование. На каникулах заставлял изучать бухгалтерский учёт и прочую подобную муть, а когда я закончил школу, сразу отправил меня в финансово-торговый коллегиум. Год, проведённый там, был самым худшим в моей жизни, и после похорон отца я, разумеется, туда не вернулся. Всю нашу торговлю передал в управление тётке Деборе и её старшему сыну, моему кузену Менни. Они, конечно, дурят меня по-чёрному, прикарманивают добрую половину принадлежащей мне прибыли, но я на них не в обиде. Главное, теперь я свободен, денег хватает, вот и Ральфа смог купить.

Кот потёрся о его ногу и что-то промяукал. Бен почесал его за ухом и сказал:

— Знаю, дружище. И ценю это. — Затем объяснил Ларссону: — Ральф очень рад, что я стал его хозяином. Ну, а я в свою очередь чертовски рад, что у меня такой замечательный кот. За время учёбы в академии я так и не подружился ни с кем из сокурсников — мне вполне хватало общества Ральфа.

— Ты учился в академии? — спросил Ларссон. — Где?

— На Главной Магистрали, — ответил Бен. — Грань Мерадор. Меня туда рекомендовал сам мастер Ильмарссон. Он считает её лучшей из академий для колдунов с промежуточным даром.

— Я слышал, что выпускники вашей школы поступают и в инквизиторские академии.

— Да, бывает. Как правило, один или два человека в год, изредка больше. Примерно каждый второй из них выдерживает все три года учёбы, хотя далеко не все становятся инквизиторами. Но это не для меня. Ко всему прочему, в инквизиторских академиях слишком много военной муштры, а я человек мирный. Умею так-сяк обращаться с мечом, и мне этого достаточно.

— Будешь поступать в университет?

— Ещё не решил. Вот отдохну годик от учёбы, тогда и сориентируюсь по обстоятельствам. — Бен доел мясо и поднялся. — Ну что, двигаем дальше? Кстати, куда ты направляешься?

— Пока не знаю. Жду встречи… гм, с работодателем, если можно так выразиться. А ты что собираешься делать?

— Поеду с тобой, что же ещё. Как я понимаю, моё задание по-прежнему остаётся в силе.

— Вот и отлично! — искренне обрадовался Ларссон, которому уже надоело путешествовать в одиночку. — В компании всё-таки веселее. Пока Вышние не дадут о себе знать, будем ехать в сторону Торнина. Не возражаешь?

— Конечно, нет. Как раз наоборот — рад буду снова увидеть школу.

Они превратили котов в лошадей, распределили между собой поклажу и не спеша тронулись в путь. Дорóгой Бен рассказывал о своей учёбе в школе и академии, а Ларссон в основном слушал его и лишь время от времени что-то спрашивал для поддержания разговора. Иногда своё слово вставлял Ральф — правда, нечасто, поскольку в лошадином облике ему было гораздо сложнее выражать свои мысли, чем в кошачьем. И хотя ещё в самом начале знакомства он просил не жалеть его, Ларссон помимо собственной воли испытывал к Ральфу острую жалость. Чрезмерная словоохотливость, а точнее — болтливость, была характерной чертой всех котов-оборотней, и вряд ли Ральф представлял собой исключение из этого непреложного правила. Ему явно недоставало полноценного общения, заменить которое не в силах никакое мяуканье с жестикуляцией. Положение могла бы спасти телепатия, только вот беда — оборотни были способны лишь принимать мысли, но не посылать их. А постоянно рыться у Ральфа в голове, вылавливая то, что он хочет сказать, — занятие крайне утомительное и неприятное как для него самого, так и для его собеседника…

— И всё-таки, — спросил Бен, когда они проехали миль пять по Равнине. — Почему ты стал работать на Вышних? Из идейных соображений?

— Если под этим ты подразумеваешь большую любовь к Вышнему Миру, то нет, — ответил Ларссон. — Другое дело, что я не прочь насолить Преисподней.

— Из-за отца?

— В частности, из-за него. А ты почему согласился им помогать?

— Ну, прежде всего, не посмел отказаться, — честно признался Бен. — Всё-таки они Вышние. И хотя моя религия не отождествляет их с Богом, тем не менее… в общем, этой силе не принято отказывать. К тому же в их поручении не было ничего, что вступало бы в конфликт с моей совестью. Помочь человеку, за которым охотится Нижний Мир, — дело если не святое, то как минимум достойное. А ещё Вышние обещали разыскать мою старшую сестру.

Ларссон мигом насторожился:

— Её что, похитили?

— Да нет, она сама сбежала. Давно, когда мне было четыре года. Я почти не помню её — в памяти сохранились только какие-то смутные, неясные образы. Долгое время я верил отцу, который говорил, что она опозорила нашу семью, ограбила родительский дом и скрылась с каким-то проходимцем. Но с некоторых пор я начал сомневаться в правильности отцовской версии, даром что её придерживались и другие родственники. На каникулах перед третьим курсом академии я повстречал нашего бывшего дворецкого, который рассказал мне, что причиной бегства сестры были планы отца насильно выдать её замуж. А ещё я узнал, что года через три после тех событий человек, с которым сбежала сестра, тот так называемый проходимец, а на самом деле её муж, приезжал, чтобы помириться, но отец оставался непреклонным и даже хотел арестовать его. Я не могу припомнить этот случай — наверное, как раз тогда меня не было дома. Или я просто забыл.

Слушая Бена, Ларссон старался сохранить на лице выражение вежливого любопытства и ничем не выдать своего изумления. А изумляться было чему — ведь то, что говорил Бен, весьма походило на историю Ривы Шолем.

«Невероятно! — думал он. — Вот так совпадение… Хотя какое, к чёрту, совпадение! Мы же встретились отнюдь не случайно — его прислали Вышние…»

— А как зовут твою сестру? — словно между прочим поинтересовался Ларссон.

— Рива, — ответил Бен, тем самым подтвердив его догадку. — Ах, извини! — спохватился он. — Я же не представился тебе полностью. Меня зовут Бен Шолем. Вернее, Беньямин — но я предпочитаю сокращённую форму своего имени.