Атташе - Евгений Адгурович Капба
Шрифт:
Интервал:
— Прогуляйтесь по саду. Осторожно, под присмотром товарища. Почувствуете головокружение — присядьте, отдохните. С завтрашнего дня переводим вас на полноценное питание…
— Отличная новость!
— Ну, ну, полно! Я вас покину — много раненых поступает из вельда, нужно встретить обоз. Как же мне не хватает Николая Николаевича, царствие ему небесное… Госпожа Бахметьева, стоит признать, своему супругу покойному под стать, у нее явный талант к медицине, но молода, молода… Учиться еще и учиться, хотя опыт уже колоссальный, по прибытии в Империю экстерном сдаст экзамены — получит наша родина отличного доктора! — Глазенап внезапно глянул сквозь пенсне мне прямо в глаза: — А у вас нет предубеждения против докторов-женщин?
— Никак нет! — рявкнул я и попытался щелкнуть каблуками нечищеных сапог. Вышло не очень: глухой звук и неловкие движения, — У меня вообще нет предубеждений против женщин!
Феликс заржал, как конь, а Иван Карлович одобрительно похлопал меня по плечу:
— Ну, молодцом, молодцом! Так держать! Через пару дней наведаюсь — может, и выпишем вас. Только никакой строевой службы, слышите? Ближайший месяц — точно! И не переглядывайтесь, ироды, не то пропишу вам промывание желудка и клистир! Дважды в сутки!
Бормоча под нос что-то на тарабарском медицинском языке, доктор Глазенап взмахнул полами белоснежного халата и удалился.
— Пойдем на кухню за булочками! — предложил Карский, — Там Дуняша сейчас дежурит, у нее сегодня ночная смена. Не женщина, а взбитые сливки!
Никогда прежде не слышал от него такой характеристики, так что любопытство и аппетит определенно разыгрались. И мы пошли на кухню.
* * *
Когда хрипло взревел горн, подавая сигнал боевой тревоги, я едва не подавился булочкой. Тревога — в Генисарете? Сколько тут верст от линии фронта? Полсотни?
Конское ржание за каменным забором госпиталя, лязг металла и выкрики на лаймиш послышались почти сразу же после того, как умолк горн. Феликс сделал стойку, его ноздри затрепетали, а рука попыталась нашарить на поясе несуществующий револьвер:
— Гусары!
XXV ШАШКА
Огороженный трехметровым каменным забором, кирпичный, двухэтажный, с двускатной черепичной крышей, госпиталь в общем-то был неплохо приспособлен для обороны. Если бы имелся гарнизон, готовый его защищать.
— Ворота! — выдохнул Феликс и, морщась от боли в ребрах, побежал через сад, чтобы проверить — задвинут ли чертов засов.
Я же устремился к калитке. Карский разумно рассудил, что в моем состоянии спринты — не самая лучшая идея, и потому оставил мне тот вход на территорию, что был поближе. Разведчик на ходу орал во всю глотку:
— К оружию! К оружию! — и я надеялся на его разум, потому что, по моему представлению, лечебные учреждения — не совсем то место, где можно найти целый арсенал.
И снова я попытался подойти к рассуждениям о гемайнах с имперскими мерками. Ну да, тут были и легионеры — но от общего числа раненых они составляли от силы десять процентов. В основном все-таки Генисаретский госпиталь лечил поймавших пулю или клинок конных стрелков из коммандо. А бородачи ни за что в жизни не стали бы расставаться с оружием. Рядом с крестом над кроватью у каждого из них висел патронташ, а под кроватью — лежала дальнобойная винтовка. Даже у тех, кто не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Сестрички, как оказалось, под подолами своих аккуратных и чистеньких платьев прятали компактные револьверы. Народ-воин, что тут скажешь?
Поэтому окна третьего этажа, где располагались выздоравливающие, спустя каких-то несколько минут захлопали, и в каждом из них показалось по два-три винтовочных ствола и по нескольку решительно встопорщенных бород. Но эти минуты едва-едва не стоили мне жизни…
* * *
— Тащи сюда бревно! Выбьем дверь и пустим кровь бородачам! — послышался за забором грубый голос.
Эти кретины даже не удосужились проверить — заперта ли калитка! Я на цыпочках прокрался поближе и аккуратно отодвинул защелку. Шашка почти бесшумно покинула ножны, а я ощутил спиной холод камней, вжавшись в забор.
— Давайте, парни! С разбега, и-и-и-и-эх! — от удара бревна незапертая калитка распахнулась, и во дворик госпиталя ввалилась шестерка гусар из Гель-Гью.
Они по инерции побежали дальше, а потом, не удержав равновесие, повалились друг на друга, придавив кого-то своим импровизированным тараном. Я в это время метнулся к железной двери, захлопнул ее, задвинул защелку и закрыл ее на засов. Там было не меньше полуэскадрона кавалеристов! Вот же дьявол! Но думать было некогда — от самой большой напасти я временно уберегся, а вот копошащиеся на дорожке гусары должны были вот-вот прийти в себя и доставить мне проблемы.
Я шагнул вперед и широко, наотмашь рубанул поперек спины пытающегося подняться федералиста. Он рухнул наземь, истошно вскрикнув. Остальные наконец справились с бревном и вскочили на ноги. Сабли у них были в ножнах, револьверы — в кабурах. Конечно — кто будет орудовать тараном одной рукой? Мне хватило трех секунд, чтобы уйти в присед и снова очертить острием клинка полуокружность, подрубив ноги сразу двоим.
Над головой грохнуло одновременно два выстрела: похоже, среди гусар имелись ловкие стрелки! Не став испытывать судьбу, я метнулся в сторону кустов, а потом, стараясь не шуметь, двинул обратно к калитке. Кажется, они потеряли меня из виду. Потеря боеспособности сразу тремя соратниками подействовала на федералистов отрезвляюще. Двое из них стали спиной к спине, вглядываясь в ночную тьму, еще один — склонился над ранеными. В госпитале уже свтились окна, обжигая желтым светом мои многострадальные зрительные нервы.
— Калитка! — заорал тот гусар с грубым голосом, — Эрик, открой калитку! Или нас всех тут прикончат!
Тот, которого звали Эриком, рванул по дорожке. Ему нужно было пробежать шагов восемь, и, когда его руки в кожаных кавалерийских перчатках потянулись к засову, я оказался тут же, достаточно близко для того, чтобы ударить по этим рукам.
— А-а-а-а, сволочь! — он упал на колени, глядя на обрубки вместо кистей. — Уы-ы-ы-ы!
— Бах! Бах! — оставшиеся во дворике гусары открыли огонь одновременно, пули звякнули о металл калитки, одна из них рикошетом пробила грудную клетку несчастного Эрика, который тут же упал лицом вниз.
Я почувствовал, как дернулась в руках шашка: вторая пуля, с визгом отскочив от засова, ударила прямо в клинок! Запоздалый холодок прошел по спине: выстрел пробил бы мне грудь как раз в области сердца!
— Бросай оружие, скотина! А ну, бросай! — заорали гусары.
Мне ничего не оставалось кроме как ощериться: это было бы большой глупостью — бросить то, что спасло
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!