Пленники солнца - Юлия Герман

Какое-то время ничего не происходило. Он просто смотрел, а я стояла, желая провалиться сквозь этот мрамор и все пески пустыни, расположившиеся под домом. Меня окутало в кокон неловкости и стыда. Я опустила глаза, проскользнув по его фигуре и увидев как он окаменел под ширинкой. Инстинктивно я тут же попытался прикрыться от острого похотливого взгляда чужака. Стоило мне немного поднести руки к груди, в жалкой попытке спрятаться, как услышала резкое:

— Не смей!

Хаммад тут же оттолкнулся от спинки дивана, закрывая крышку лэптопа и поднимаясь на ноги.

— Расскажи о своих мыслях, — приближался ко мне словно хищник, запугивающий загнанную в угол добычу.

— Хочу уйти, — я не собиралась лукавить и лебезить перед ним.

— Что еще? Что ты думаешь, смотря на меня? Говори как есть, не скрывая, — остановился в шаге от моих ступней, так что я чувствовала жар его тела.

— Мне не нравится как ты смотришь на меня, думаю, что ты чудовище.

— Еще, — осторожно коснулся впадинки между моей шеей и плечом.

— Не хочу, чтобы ты меня трогал, — слегка вздрогнула от нежелательного прикосновения.

— Тебе неприятно даже когда я делаю вот так? — плавно вел пальцем вниз по плечу, запуская по всему телу волну мурашек.

— Да, прекрати пожалуйста, — умоляюще посмотрела в его глаза, но не увидела в них ничего кроме животного желания.

— Мне нравится как ты просишь, — ухмыльнулся он. — Умоляй меня.

Теперь его рука переместилась мне на живот, прочерчивая тонкую линию вверх к груди. Я затаила дыхание, сдерживая спазм образовавшийся в животе от неприятия происходящего.

— Прошу, пожалуйста, отпусти меня, — чувствовала как силы окончательно покидают от страха. Сейчас я полностью находилась во власти Господина и он мог сделать со мной все, что заблагорассудится и не понесет впоследствии совершенно никакого наказания.

— Разве тебе не нравилось когда тебя так трогал Стас? — спросил внимательно следя за моей реакцией. — Я же правильно произнес его имя?

Стоило услышать имя бывшего парня и каждый мускул в теле напрягся, а на смену страху пришел самый настоящий ужас. Тело сковало холодом и сердце ушло в пятки.

— Ты же позволяла ему ласкать себя, целовать, верно? Охотно отвечала на его прикосновения и стонала под ним. Так ведь? — Хаммад ждал ответа, а я открыла рот от удивления не в силах выдавить из себя ни звука. — Отвечай! — рявкнул так, что в ушах зазвенело.

— Нравилось, — прозвучало тихо, практически не слышно.

— Ну вот, а говоришь, что ты не шлюха. Вся ваша связь была внебрачной, значит греховной. Ах, да! До Стаса у тебя был, как там его, напомни?

Но я молчала, понимая к чему клонит этот монстр. Что бы я не ответила, все обернется против меня. Ему необходима моя покорность и он готов получить ее любой ценой.

— Зачем тебе я, если мною пользовались столько мужчин? — выскочило прежде, чем успела себя остановить. — Не боишься запачкаться?

Хаммад замер, изменившись в лице. Мои слова смогли задеть его и мужчина не скрывал своего отвращения. Его желваки заходили, словно он сдерживался от того, чтобы ударить меня.

— Я могу очистить тебя. Будешь слушаться меня, подчиняться и постепенно все твои грехи смоются, — провел костяшками пальцев через кружево бюстгальтера по соскам. А я сжала челюсти до хруста, лишь бы не закричать и не кинуться на него с кулаками.

Услышанное лишило меня дара речи. Я смотрела в его самодовольное лицо в то время как длинные пальцы исследовали мою грудь, но словно не замечала этого, шокированная его словами. Я не могла поверить как он мог произносить вслух подобную ахинею. Зародившись глубоко в груди, пузырьками закипал смех, прокладывая путь на волю до тех пор пока я не взорвалась неконтролируемым хохотом. Господин в недоумении уставился на меня, не понимая причины веселья.

— Почему ты смеёшься? — нахмурил брови, наблюдая за тем как я сотрясалась от смеха, не в силах ответить на его вопрос.

— Прекрати сейчас же! — пытался успокоить меня. — Что тебя так рассмешило?

Немного успокоившись, посмотрела в звенящую бездну его глаз.

— Ты действительно веришь в это? Во весь тот бред с очищением души про который только что говорил? — не верила, будто он на самом деле мог так думать.

— Ты сейчас называешь бредом мою веру? — убрал руки от моей груди, гипнотизируя суровым взглядом.

— Бред — то как ты пытаешься манипулировать мной. Ты называешь себя чуть ли не к ключом к спасению моей души в то время как сам покупаешь людей с торгов! И очень удобно заставлять других делать необходимые тебе вещи когда каким-то чудом ты знаешь имена их близких и детали частной жизни. Откуда тебе все это известно? — практически прошипела ему в лицо.

От смеха не осталось и следа. Мной руководила ярость. Жжение в груди и венах казалось таким невыносимым, что я оказалась не в силах игнорировать его. Бурлящая лава гнева, извергалась наружу, намереваясь похоронить под собой все живое. Вот только у Хаммада с живым оказалось столько же общего как и у любой машины.

Он с любопытством слушал мою эскападу, а затем одним движением дёрнул на себя, прижимая к широкой груди и схватив одной рукой за щеки.

— Послушай меня, девочка, — поднял лицо на себя, говоря так, что его губы практически касались моих. — Я знаю все о том как ты жила, кто тебя трахал и какую яичницу ты ела на завтрак. И в твоих же интересах, не бунтовать, если не хочешь, чтобы твоему Стасу не прилетел привет от меня и это не стало последним моментом его существования. Ведь ты не хочешь, чтобы к твоим родителям нечаянно залезли в квартиру грабители, в то время пока они мирно спят у себя в кровати? Или чтобы сгорел клуб твоего друга, открытие которого потребовало от него стольких сил? Хочешь сказать, будто тебе наплевать на всех кроме себя?

Угрозы возымели необходимый эффект. Мне стало страшно за жизни близких людей. Я представляла маму и папу, смотрящих телевизор перед сном у себя в спальне, Стаса возвращающегося в пустую квартиру после длинного рабочего дня и Макса. Стоило мысленно произнести его имя и сердце зарыдало кровавыми слезами. Я не могла думать о нем не испытывая невыносимой боли. Словно в грудь вонзали тысячи ножей, вытаскивая и возвращая их обратно. Старалась держать мысли о нем в далеком темном чулане своего подсознания, поскольку проживать каждый раз эти муки оказалось тяжелейшим из испытаний. И я не представляю какой ад придется пройти в случае, если по моей вине с ним или с родителями случится нечто ужасное.

— Нет, — ответила тише, чем хотелось бы.

— Что нет? — снова в глазах появились искорки, не предвещающие ничего хорошего.

— Я не хочу, чтобы с кем-то из них случилось плохое.

— Вот и славно, — самодовольно улыбнулся он. — А теперь проходи в спальню.

Больше я не спорила. Безвольно поплелась в соседнее помещение с огромной кроватью. Он шел за мной. Я слышала звук его туфель соприкасающихся с мрамором, чувствовала взгляд, прожигающий затылок. Меня тошнило, разрывало изнутри и хотелось плакать. Но не могла позволить себе сделать ничего из перечисленного. Угрозы сработали. Я уяснила цену своего неповиновения. И теперь буду исполнительной и молчаливой куклой. А он будет играть со мной в любые извращенные игры.