Божественное правосудие - Дэвид Бальдаччи

Ответил ей Рубен:

— Мы взялись за это дело, потому что переживали за Оливера и хотели ему помочь.

— А теперь вы оба передумали?

— Все не так просто, Аннабель.

Она рассвирепела.

— Все ясно, Рубен! Вопрос прежний. — Она переводила взгляд с одного на другого. — Хотите все бросить и вернуться в Вашингтон? Отлично, вперед! Валите ко всем чертям! Нужны вы мне такие!

Рубен с Калебом виновато переглянулись.

— Останови, Калеб, — потребовала она. — Я выйду.

— Аннабель, ты только успокойся, — чуть повысил голос Рубен.

— И не подумаю. Поверить не могу, что вы и Алекс оказались такими тряпками…

— Да заткнись ты, наконец! — рявкнул Рубен.

Аннабель взглянула так, будто ей дали пощечину.

Рубен с трудом взял себя в руки.

— Я не раз воевал за свою страну и не раз в этих войнах был ранен. Я люблю Оливера, как брата; он оставался со мной, когда меня бросили все. Я сидел с ним в камере смерти на «Убийственной горке», и мы едва выбрались оттуда живыми. А ты знаешь, кто был тогда рядом с нами? Алекс Форд. Он рисковал своей карьерой, хотя мог просто взять и уйти. Алекс тоже подставлял себя под пули и сражался с корейскими ниндзя, которые чуть не перерезали нам всем глотки. Алекс закрыл собой от пули президента Соединенных Штатов и фактически в одиночку вытащил нас из преисподней.

Он перевел взгляд на Калеба.

— А этого человека похищали, избивали, чуть не задушили и едва не взорвали, он много раз спасал нас с Оливером в различных передрягах. И мы тоже не раз выручали из беды нашего лучшего друга. Но мы не вешали носы и не сдавались. Теперь, в этом чертовом захолустье, мы пытаемся спасти жизнь Оливеру, а в затылок нам дышит злобный ублюдок, рядом с которым Чарли Мэнсон[19]покажется заботливой мамашей. Если ты считаешь, что так ведут себя не мужчины, а тряпки, тогда мы Тряпки с большой буквы.

Следующие несколько минут тишину в салоне нарушало лишь тяжелое дыхание Рубена.

Аннабель смотрела на него широко открытыми глазами; на лице отражались самые разные чувства, пока наконец не возобладало одно.

— Я идиотка, Рубен. Простите меня.

— Ладно, все, проехали.

Покраснев, он уставился в пол и стукнул по сиденью кулачищем.

Аннабель хотела еще что-то сказать, но вмешался Калеб:

— Может, начнем действовать?

Аннабель потянулась к ним с заднего сиденья и взяла каждого за руку.

— Я кое-что поняла.

— Что именно? — спросил Калеб.

— Мне следует держать свой глупый язык за зубами. Развыступалась, будто я здесь главная, а я даже не полноправный член «Верблюжьего клуба». Еще надо это заслужить.

— Чем ты сейчас и занимаешься, — улыбнулся Рубен.

Она сжала их руки и улыбнулась в ответ.

— Какой теперь город по списку? — спросил Рубен. Калеб заглянул в листок.

— Дивайн.

Сжимая в руке пистолет, Стоун припал к земле. Ему не улыбалось решать эту задачу в одиночку, но к Тайри обратиться нельзя — не исключено, что он тоже замешан.

Машины уже выстраивались в очередь. Метадоновая бригада. Те же ржавые пикапы и угрюмые шахтеры, только приехали они сюда совсем не ради уколов. Из старого коровника на задах усадьбы Аби Райкер мужчины выносили большие коробки, грузили их в пикапы, накрывали брезентом и отъезжали.

Стоун мысленно высек себя за то, что не догадался раньше. В самую первую ночь, когда увидел в городе колонну машин, направляющихся в метадоновую клинику, Дэнни сказал, что они так рано поднимаются, чтобы успеть на шахту к началу смены в семь утра. Однако на поездку в клинику и обратно нужно всего два часа. Стоун несколько раз сам ездил в больницу. И обратил внимание, что мужчины подкатывают к клинике лишь около пяти.

В суде он видел грузовую декларацию на партию юридических документов. В реестре значилось восемьдесят коробок, но там, в приемной, находилось только шестьдесят. Десять в ряд, шесть рядов в высоту. Плюс несоответствие по времени между выездом шахтеров из города и их прибытием в клинику. По крайней мере три лишних часа, недостающие коробки и еще одна деталь.

Травяной покров перед коровником стерся и почернел от грязных покрышек пикапов, приезжающих за грузом. Совсем как дорога, идущая от заколоченной шахты с гремучими змеями, откуда он едва выбрался. Черный грунт, черная трава… следовало заметить раньше.

Тогда главный вопрос — что в коробках?

Связав все концы, Стоун пришел к выводу, что ответ ему известен.

Один пикап стоял с левой стороны, отдельно от всех. Перед тем как натянуть на кузов брезент, водитель открыл одну коробку и вытащил маленький черный пакетик. В этот момент его позвали в коровник.

Пригнувшись, Стоун осторожно вышел из-за деревьев. В небе сияла полная луна, рассеивая ночной мрак. Поглядывая в сторону коровника, Стоун скользнул к пикапу, отвернул край брезента и взялся за ближайшую коробку. К счастью, она была не заклеена. Он открыл ее и заглянул внутрь.

Так и есть — упаковки наркотических средств. Видимо, оксикодонового ряда. Две сотни баксов за таблетку у дилеров, говорил Вилли. Выходит, только в одной коробке лежали миллионы долларов.

А маленькие черные пакетики, которые забирали шахтеры, скорее всего плата за доставку груза следующему звену в наркотрафике по пути к мегаполисам Восточного побережья. Очень мощный рычаг, если у тебя работают наркоманы. Они выполнят любое приказание, лишь бы получить дозу. Дьявольски жестоко, но чего еще ждать от наркодилеров?

Внезапно шестым чувством Стоун распознал за спиной чье-то присутствие. Однако на долю секунды позже, чем необходимо.

В затылок уперся ствол, и Стоун услышал мужской голос:

— Дернешься — убью.

Мужчина свободной рукой умело его обыскал, швырнул на землю пистолет и пинком откинул под машину.

Стоун не двигался, стоя с зажатым в руке пакетом с таблетками.

— Что у тебя? — спросил мужчина.

— Наркотики, — ответил озадаченный Стоун. — Да кто вы такой, черт побери?

— Я Джо Нокс. Центральное разведывательное управление. А вы Джон Карр.

Стоун не знал, радоваться ли ему от того, что он попал в руки ЦРУ, а не в лапы наркокурьеров. В обоих случаях конец один.