Роковая блондинка - Кейт Уайт

Наскоро отписавшись, я вдруг почувствовала себя страшно усталой, у меня буквально руки затряслись, как будто дневное напряжение наконец на мне сказалось. Сильнейшее утомление, судя по всему, вот-вот должно было взять верх над бессонницей. Прежде чем отправиться в спальню, я набрала в поисковике «преследовать». Детектив Уиндгейт своим вопросом пробудил мое любопытство. Я даже представить не могла, чтобы кто-то из моих знакомых вдруг начал меня травить, но хотела по крайней мере понять, что имеется в виду. Хотя я сама недавно расследовала дело о навязчивом поклоннике кинозвезды, мне хотелось разыскать побольше информации — вдруг меня осенит.

Эксперты разделяют преследователей на несколько категорий. Те, которых чаще всего выводят в массовой литературе и на экране, — это влюбленные (некоторые специалисты называют их «ищущими взаимности») и эротоманы. «Ищущие взаимности» одержимы любовью к своей жертве — к человеку, с которым они, быть может, один раз встречались или случайно познакомились (как Алекс Форрест в «Роковом влечении»). Они знают, что их любовь безответна, и начинают настоящую кампанию, пытаясь завоевать сердце «объекта»: пишут письма, отправляют сообщения, присылают подарки. Эротоманы, с другой стороны, — это просто помешанные, которые воображают, что «объект» также их любит, хотя на самом деле они в большинстве случаев даже никогда не встречались. Все, что говорит и делает жертва, лишь подкрепляет их заблуждение.

То, что испытала я — жуткие звонки, нож в раковине и, возможно, наркотик (хотя и не факт), — не имело ничего общего с такими типами преследования. Но зато моя таинственная гостья подходила под категорию «обиженных». Некоторые преследователи из мести изматывают жертву или пугают до потери рассудка. Может быть, эта женщина злится на меня из-за какого-то несправедливого поступка с моей стороны? Но я не уводила ничьих парней — по крайней мере мне об этом ничего не известно. Может быть, однажды я разоблачила ее в журнале — написала о ней как о правонарушительнице или подружке правонарушителя. Или даже всего лишь рассказала историю ее жизни. Не исключено, что какая-то женщина некогда охотно согласилась дать интервью, а потом в центре внимания оказались какие-то неприятные моменты ее биографии, так что теперь она досадует на меня.

Но, разумеется, даже если происходящее вписывается в одну из этих схем, я должна была получить первое предупреждение — например, угрожающее письмо, или звонок, или хотя бы намек на то, что кто-то собирается создать мне проблемы.

Абсолютно измученная, я закрыла ноутбук. Остатков энергии у меня достало лишь на то, чтобы проверить голосовую почту на мобильнике. Уйма звонков — от Лэндона, от жаждущих сведений репортеров, от матери, которая поздравляла меня с успехом и отчитывала за то, что я ей ничего не рассказала. И два звонка от Криса. «Где ты?» — спрашивал он почти жалобно. Другое сообщение гласило: «Я буквально схожу с ума, нам нужно поговорить». Услышав его голос, я ощутила вину и гнев одновременно.

Когда я коснулась головой подушки, то уснула почти мгновенно. Я проснулась от того, что Красавчик сидел рядом со мной и трогал меня за плечо. Комнату озарял слабый свет, как будто было раннее-раннее утро или на улице шел дождь.

— Полагаю, тебя ждут, — ухмыляясь, сказал он.

— Который час?

— Десять минут седьмого.

— Дьявол. Я поставила будильник, но, наверное, просто его не услышала.

— Я подумал, что лучше сам тебя разбужу. У тебя в сумочке как сумасшедший звонил мобильник.

— Господи!.. Я лучше пойду.

Он провел рукой по моему виску, его пальцы властно погладили мой затылок.

— И учти, мне пришлось воздержаться. Я подумал, что ты должна выспаться.

Я слабо улыбнулась:

— В другой раз. У тебя есть утюг? Я забыла вытащить костюм из сумки.

— Сейчас найду. Полагаю, он работает.

Я снова проверила входящие — пиарщики хотели удостовериться, что я не забыла про свой напряженный график, — и отправилась в душ. Я впервые принимала здесь душ; вытираясь огромным полотенцем, я оглядела прелестную, чистенькую, облицованную белой плиткой ванную и попыталась представить, что воцарилась здесь на законных основаниях. Сколько раз в неделю я буду ночевать тут? Неужели это действительно случится? С одной стороны, вроде бы моя судьба — быть с ним, но в то же самое время все так непрочно…

Когда он, в свою очередь, пошел в душ, я приготовила кофе и принялась гладить костюм, используя кухонный стол в качестве импровизированной гладильной доски. Мои глаза неизменно притягивала записка «Добро пожаловать домой». «Брось, Бейли, ради всего святого, — твердила я себе. — Вчера ночью этот мужчина вознес тебя на седьмое небо, и есть все основания думать, что ты ему нравишься». Но, отогнав сомнения, я поняла, что меня гложет что-то еще — какая-то смутная мысль, которая постоянно ускользает. Это было нечто вроде того, что я испытывала в тот вечер, когда узнала о гибели Локет. Лишь потом, в парке, я поняла: меня мучит подсознание, намекая на то, что я, возможно, подстрекнула Харпер. Я не могла взять в толк, что мое подсознание хочет сказать мне на этот раз. Надеюсь, если я проявлю терпение и подожду, то в конце концов разберусь, что меня грызет.

Красавчик проводил меня до лифта и предложил, к моему облегчению, провести вечер у него. Он собирался допоздна просидеть в студии, но мы сошлись на том, что я позвоню в половине восьмого и мы где-нибудь перекусим. Я думала, что будет лучше, если новая встреча произойдет через два-три дня, но мне буквально не терпелось снова оказаться с ним в постели. Торчать дома я хотела еще меньше, чем садиться за руль в четыре утра.

По пути на первую пресс-конференцию я позвонила Уиндгейту, и на этот раз мне ответил не автоответчик, а он сам.

— Эксперты что-нибудь обнаружили у меня в квартире? — спросила я.

— Пока трудно с уверенностью утверждать, чьи именно отпечатки мы нашли на кухне. Но отпечатки на ноже свидетельствуют о том, что человек, который последним держал его в руках, был в перчатках. А это значит, что мы, возможно, не найдем вообще никаких следов.

— Я подумала над вашим предположением, — сказала я, — но не смогла вспомнить никого, кто затаил бы на меня обиду. Все это, несомненно, связано с убийствами.

— Должен с вами согласиться. Я установил систему видеонаблюдения в вашей квартире — на тот случай, если гостья снова объявится. Хочу, чтобы вы немедленно сообщили мне, если случится что-нибудь из ряда вон выходящее.

— Разумеется, — ответила я. Его слова внушили мне определенные опасения, пусть даже я слегка и утешилась при мысли о том, что полиция не будет спускать глаз с моей квартиры. Странно, но я снова почувствовала, как меня ч го-то гложет. Я изо всех сил сосредоточилась на этой мысли, но она опять ускользнула.

— Я хочу, чтобы вы были предельно осторожны, — добавил Уиндгейт. — Поговорите с хозяином дома, пусть усилит охранную систему, и не теряйте бдительности, выходя на улицу. Этот человек крайне опасен.