В застенках инквизиции. Процессы над ведьмами и животными - Яков Абрамович Канторович

Ибо они немы, они не могут выбрать себе прокурора, который защитил бы их интересы, они не могут приводить никаких объяснений в свою защиту. Поэтому это приглашение к суду не может иметь никакой силы, и так как оно составляет основание всех остальных юридических актов, зависящих от него и падающих вместе с ним, то и весь суд над ними недействителен: cum enim principalis cause non consistat, neque et quae consequuntur locum habent[75].

Мне возразят, может быть, что если животные не могут выбрать прокурора для защиты своих прав и не могут излагать своих доводов, то все это может быть сделано от их имени самим судьею.

На это я отвечу, что это правильно в том случае, когда это делается сообразно правовым постановлениям, in administratione sive jurisdictionis, но не в данном случае, где ни обвиняемые, ни судьи не могут совершить этих действий, как это видно из глоссаторского комментария к постановлению закона: Quod directe fieri prohibetur, per indirectum concedi non debet[76]. Но удивительнее всего то, что над этими бедными тварями хотят произносить экскоммуникацию, анафему и маледикцию, на эти бедные существа хотят обрушить самый суровый меч, имеющийся в руках церкви для наказания преступников. Но эти животные не могут совершать ни преступлений, ни грехов, ибо для того, чтобы грешить, нужно обладать разумом, который отделял бы добро от зла и указывал бы своему владельцу, чему нужно следовать и чего нужно избегать.

Если обратить внимание на определение понятия экскоммуникации, то станет ясно, что упомянутое оружие не может быть обращено против животных. Ибо экскоммуникация есть extra Ecclesiam positio, vel e qualibet communione, vel e quolibet legitime acto separatio[77]. Но животные не могут быть изгнаны из лона церкви, никогда не бывши там. Экскоммуникация может быть направлена против людей, владеющих душою, а не против неразумных животных, и апостол Павел говорит, что те, кто находятся вне церкви, не подлежат экскоммуникации и отлучить от церкви их мы не можем. Экскоммуникация afficit animum, non corpus[78]. Так как душа этих животных не бессмертна, то их не может поразить анафема, quae vergit in dispendium aeternae salutis[79].

Другим доводом может служить следующее: quòd facienti actum permissum non imputatur, id quod sequitur ex illo, licét consecutinum sit repugnans statui suo[80]. Эти животные совершают действия, вполне дозволенные даже божественным правом. Ибо в книге Бытия сказано: fecit Deus bestias terrae juxta species suas, iumenta et omne reptile terrae in genere suo, dixitque Deus: ecce dedi vobis, omnem herbam offerentem semen super terram[81] и т. д. Но если плоды земли сделаны для животных и людей, то ведь и животные могут употреблять эти плоды в пищу. Так, Цицерон, например, говорит о том, что тяга к жизни свойственна всем творениям природы, как и потребность питаться. Поэтому животные вынуждены искать пропитание, чтобы выжить. Из этого видно, что животные, следуя законам Бога и природы, не могли совершить никакого преступления и не могут, стало быть, подвергнуться ни проклятию, ни какому-либо другому наказанию, ведь подобно тому как ангелов не принято проклинать за их деяния, так и люди не могут карать за то, что заложено в самом естестве любого разумного существа.

Если все эти доводы вам не кажутся убедительными, то следующее соображение вам ясно покажет невозможность отлучения животных от церкви.

Произнося экскоммуникацию, суд действует наперекор Божьей воле, ибо Бог послал животных для наказания людей за грехи: immitamque in vosbestias agri quae consumant vos et pecora vestra et ad paucitatem сuncta redigant[82]. Теперь нужно повторить слова, которые Бог сказал перед потопом: omnis Caro corrupit vitam suam[83]. И Овидий, видевший, что порок торжествует, гордо подняв голову, и что добродетель унижена, изгнана и не находит себе места у людей, говорит в своих «Метаморфозах»:

Protinus inrupit venae peioris in aevumOmne nefas: fugere pudor verumque fidesque;In quorum subiere locum, fraudesque dolusque,Insidiaeque et vis et amor sceleratus habendi,Vivitur ex rapto; non hospes ad hospite tutus,Non socer a genero; fratrum quoque gratia rara est,Imminet exilio vir, conjugis, ilia mariti; etc.[84]

Из этого видно, что процесс должен быть прекращен, и я прошу вас найти в этом смысл.

Далее следуют реплики обеих сторон, которые мы не приводим, так как они содержат одни только повторения.

VII

Чем объясняется это удивительное явление, имеющее не только юридическое, но и культурно-историческое значение, — процессы против животных? Наукой оно еще до сих пор не объяснено вполне удовлетворительным образом, и относящиеся к этому явлению факты стоят особняком, не вошедши еще в состав науки развития права и культуры.

Мы находим у исследователей различные обяснения этого явления. Некоторые выводят правовое отношение к животным из первобьггного права, перешедшего в Европу от древних народов. Прежде всего указывают на Моисеево право. По законодательству Моисея повелевается забросать камнями быка, забодавшего человека, и запрещается есть мясо этого быка. Этот закон находил оправдание в том, что Бог обещал Ною и его потомкам, что Он отомстит за них не только людям, но и животным. Отсюда уравнение животных с людьми пред земным правосудием. Также у арабов еще до последнего времени сохранились наказания животных. Еще историк Полибий рассказывает, что он был очевидцем публичного распинания льва в Финикийских колониях. У персов наказания животных были очень обычны. В Вендидаде Заратустра спрашивает Агурамазду, как следует поступать с бешеной собакой, кусавшей людей и скот. Этот вопрос имел для Заратустры особенно большую важность потому, что собаки у персов принадлежат к числу святых животных, которых нельзя истреблять. По ответу, данному Агурамаздой, владелец собаки, не смотревший за нею надлежащим образом, должен быть наказан за убийство, совершенное с намерением. Собаке же должно в первый раз отрезать правое, во второй раз левое ухо, при следующих же укусах нужно ей отрезать каждый раз по одной ноге.

Греки, судя по некоторым указаниям, были тоже склонны к правовой персонификации животных. Пифагор и Эмпедокл учили, что животные имеют душу. Платон по поводу случая, в котором человек был убит животным, требует формального возбуждения процесса против этого животного: родственники убитого должны принести жалобу на убийцу; решение и исполнение приговора должно быть предоставлено архонтам; осужденное животное должно быть убито, и тело его выслано за границу страны. По мнению Платона, даже и αˇψυχον, т. е. все, что не имеет души (неодушевленные предметы), если оно причинило смерть человеку, не будучи чьим-либо орудием, после судебного