Мифы Древней Греции - Роберт Ранке Грейвс

4. Мифографы Аполлона возложили ответственность за убийство Исхия на Артемиду. И действительно, первоначально она была той же богиней, что и Афина, и в ее честь царь-дуб встречал свою смерть. В их варианте и Исхий, и Асклепий погибают от перуна Зевса потому, что все цари культа дуба погибали от обоюдоострого топора, который позднее превращался в молнию. Тело приносимого в жертву царя сжигалось на костре.

5. Аполлон проклял ворону, сжег Корониду за ее незаконнную любовную связь с Исхием, объявил Асклепия своим сыном, а затем вместе с Хироном научил его искусству врачевания. Другими словами, эллинские жрецы Аполлона при помощи своих магнесийских союзников-кентавров, которые были извечными врагами лапифов, захватили фессалийское прорицалище культа вороны вместе с героем и остальными атрибутами, изгнали жриц лунной богини и запретили ей поклоняться. Аполлон стал пользоваться украденной вороной или вороном как символом гаданий, однако его жрецы посчитали, что толкование снов является более простым и эффективным способом распознавания болезней у пациентов, чем толкование непонятного карканья птиц. Одновременно в Аркадии, Мессении, Фессалии и Афинах перестали использовать омелу в ритуальных целях, и Исхий стал сыном ели (Элат), а не дуба. Вот почему в Сикионе Асклепий изображался с фисташковой шишкой. Есть еще одна Коронида — лапифская принцесса, которой силой овладел Бут, предок афинских Бутидов (см. 47.4).

6. Представление Асклепия в образе змея, как и змееподобный вид Эрихтония, которого Афина также наделила способностью оживлять мертвых, дав ему кровь Горгоны, говорит о том, что он был героем-прорицателем, однако несколько прирученных змей жили в его храме в Эпидавре (Павсаний II.28.1) как символ обновления, поскольку змеи сбрасывают кожу ежегодно (см. 160.9). Сука, кормившая Асклепия молоком, когда пастух приветствовал его как новорожденного царя, вероятнее всего, была Гекатой, или Гекабой (см. 31.3; 38.7; 134.1; 168.a и 1). Возможно, чтобы объяснить, почему Асклепий всюду изображался в сопровождении суки, возник сюжет с Хироном, обучавшим его охотничьему мастерству. Его вторая приемная мать — коза, вероятнее всего, была козой-Афиной, эгида которой стала прибежищем Эрихтония (см. 25.2); и если у Асклепия был брат-близнец, как, например, у вскормленного кобылой Пелия или вскормленного сукой Нелея (см. 68.d), то им мог быть только Эрихтоний.

7. Афина, повторно родившаяся как верная дочь-девственница Зевса-Олимпийца, должна была, вслед за Аполлоном, проклясть ворону, свою бывшую подругу (см. 25.e).

8. Ива считалась в лунной магии деревом, обладающим большой силой (см. 28. 4; 44.1 и 116.4). Горькое лекарство, которое приготовляли из ивовой коры, до сих пор применяется против ревматизма, которому вполне могли быть подвержены населявшие сырые равнины спартанцы. Однако ветви одной из разновидностей ивы, с которой отождествлялся спартанский Асклепий, а именно agnus castus, стелили на ложе матрон во время афинской фесмофории, т.е. праздника плодородия (см. 48.1), якобы для того, чтобы отпугнуть змей (Арриан. История животных IX.26), хотя на самом деле они должны были привлечь к себе духов в форме змей. Поэтому не исключено, что жрецы Асклепия специализировались на лечении бесплодия.

В материковой и островной Греции было много оракулов, но самым древним из них был Додонский Зевс. В стародавние времена из египетских Фив вылетели две черные голубки. Одна полетела к ливийскому Аммону, а другая — в Додону, причем обе голубки сели на дубы, объявив их прорицалищами Зевса. В Додоне жрицы Зевса прислушивались к воркованию голубей, шелесту листвы или к звону бронзовых сосудов, свешивавшихся с ветвей этого дуба. Зевс имел еще одно знаменитое прорицалище — в Олимпии, где его жрецы отвечали на вопросы, предварительно изучив сожженные внутренности жертвенного животного1.

b. Дельфийский оракул первоначально принадлежал матери-земле, назначившей своей пророчицей Дафну, которая восседала на треножнике и пророчествовала, одурманенная парами, как это до сих пор делает пифийская жрица. Некоторые говорят, что мать-земля уступила свои права на оракула титаниде Фебе, или Фемиде, а уже та уступила их Аполлону, который построил себе на этом месте святилище из лавровых ветвей, принесенных с Темпейской долины. Другие же утверждают, что Аполлон захватил оракула у матери-земли после того, как убил Пифона, и что его гиперборейские жрецы, Пагас и Агией, утвердили здесь культ Аполлона.

c. В Дельфах, говорят, первое святилище было сделано из пчелиного воска и перьев, второе сплетено из листьев папоротника, третье — из лавровых ветвей, четвертое Гефест сделал из бронзы и украсил крышу золотыми певчими птицами, но однажды земля поглотила его, пятое, построенное из тесаного камня, сгорело в год пятьдесят восьмой Олимпиады (489 г. до н.э.), и на его месте было построено нынешнее святилище2.

d. Аполлону принадлежало множество других святилищ-оракулов, например в Ликее и аргосском акрополе, причем в обоих городах святилища возглавляли жрицы. Однако в беотийском Исмене его оракулы объявлялись жрецами после изучения внутренностей сожженных животных. В Кларосе, что около Колофона, его прорицатель пьет воду из тайного источника и произносит оракул в стихах, тогда как в Тельмесе и других местах толкуют сны3.

e. Жрицы Деметры дают оракулы больным в Патрах, используя для этого зеркало, опускаемое на веревке в колодец. В Фарах больной, обращающийся к Гермесу, за медную монетку получает оракул в виде первых случайных слов, услышанных больным, когда тот покидает рыночную площадь4.

f. Гера имела древний оракул около Паг. К матери-земле до сих пор обращаются в ахейской Эгире, которую называют «местом черных тополей». Там ее жрица пьет бычью кровь — смертельный яд для всех других смертных5.

g. Кроме этих, есть еще множество оракулов героев: оракул Геракла в ахейской Буре, где ответ дается по бросанию четырех игральных костей6. Есть множество оракулов Асклепия, куда больные собираются, чтобы получить совет или излечиться. О лечении им сообщается в снах после поста7. Оракулы фиванца Амфиарая и Амфилоха в Малле совместно с самым непогрешимым из нынешних прорицателей — Мопсом, даются так же, как и оракулы Асклепия8.

h. Кроме того, у Пасифаи есть оракул в лаконийских Таламах, ему покровительствуют цари Спарты, а ответы он дает во сне9.

i. Есть оракулы, ответ которых получить много труднее. Например, в Лебадее существует оракул Трофония, сына аргонавта Эргина, где просители накануне должны пройти многодневное очищение, затем разместиться в доме, посвященном Удаче или некоторому Доброму демону, мыться только в реке Геркина и принести жертвы Трофонию, его кормилице Деметре-Европе и другим богам. Здесь просителя кормят священным мясом, особенно мясом барана, принесенного в жертву тени Агамеда, брата Трофония, который помог ему построить храм Аполлона в Дельфах.

j. Когда проситель подготовлен для обращения к оракулу, двое мальчиков тринадцати лет препровождают его к реке, купают и умащают маслами. Он пьет из источника, называемого Вода Леты, позволяющего ему забыть свое прошлое; затем он должен испить из соседнего источника, называемого Вода Памяти, позволяющего ему лучше запомнить, что он видел и слышал. Надев простую обувь и полотняную тунику, а затем украсив себя лентами, как человек, приносимый в жертву богам, он подходил к пропасти прорицалища. Она напоминала огромный горшок для выпечки хлеба глубиной восемь локтей. Спустившись в нее по лестнице, он находил внизу на дне узкое отверстие, куда он, усевшись, протягивал ноги, причем в каждой руке у него было по ячменной медовой лепешке. Неведомая сила неожиданно начинала тянуть его за лодыжки, и словно по воле быстрого течения, он оказывался в темноте и ощущал удар по голове, означавший его мнимую смерть. После чего незримый голос открывал перед ним будущее и множество других тайн. Как только голос смолкал, проситель терял чувство и разум, и он снова оказывался на дне пропасти ногами вперед, но уже без медовых лепешек в руках. Потом просителя водружали на Трон Памяти и просили повторить, что он слышал. Наконец, еще не пришедшего в себя, его возвращали в Дом Доброго демона, где он окончательно приходил в чувство и вновь обретал способность смеяться.