Милость Келсона - Кэтрин Куртц

– Я не смею просить прощения за то, что я сделала, святой отец, но, может быть, теперь Вы понимаете всю гнусность сотворенного мною.

Амброс, склонив голову, на несколько мгновений изо всех сил сжал руки перед собой, затем снова поглядел на нее.

– Миледи, мне кажется, что я понимаю, по крайней мере частично, почему Вы подумали, что Вы должны сделать то, что сделали, – прошептал он. – Но Вам не стоит чересчур винить себя за это.

– Но я причинила Вам боль, святой отец! Подумайте об этом. Вспомните об этом. Вы не можете отрицать, что я это сделала.

– Я… не могу отрицать, что я испытал… некоторое неудобство, – запинаясь, признал он, выказывая своим видом, что он не забыл о перенесенной боли. – Но я… думаю, что это не только Ваша вина, но и моя.

– Что?

– Я… думаю, что я смог бы преодолеть свой страх, если бы я понял, что Вы делаете…

– Вы хотите сказать, что я поступила правильно? – ахнула она.

– Это… не выбор между правильным и неправильным, миледи, а… Джеана, Вы ведь тоже были в опасности! В явленном Вам видении Вы ощутили смертельную угрозу и использовали самое сильное из средств, которыми Вы располагали, чтобы познать истинный характер этой угрозы.

– Но я причинила Вам боль, – тупо повторила она.

– Не нарочно, – ответил он. – Вы ведь не хотели этого?

Когда она покачала головой, он продолжил.

– А теперь послушайте меня. Джеана, я не уверен, что сила, которой Вы обладаете, есть зло. Ваше обладание этой силой иногда вызывает некоторые сомнения… но, может быть, если бы Вас не ушнетали Ваши страхи, Вы использовали бы Вашу силу более осторожно. Может быть, Вы причинили мне боль только поэтому.

– А сейчас Ваша сила раскрыла заговор против Найджела. И благодаря Вашей силе, мы узнали о заговоре достаточно быстро, чтобы помешать ему. Джеана, в этом нет никакого зла!

– Но я не должна знать этого, – глухо прошептала она. – Порядочные, богобоязненные люди ничего не узнают таким образом.

– Джеана, они собираются убить Найджела! – рявкнул Амброс. – Вы не можете просто отойти в сторону и позволить этому случиться.

– Господи, я не знаю, что мне делать? – всхлипнула она, обхватив себя руками. – Знание – это зло…

– Господи, то, что Вы узнали, может спасти невинную жизнь! Где же в этом зло? А если Вы не предупредите его, я…

– Что Вы? – вызывающе спросила она, гневно глядя на него. – Вы сами ему все расскажете?

– Ну, я…

– Конечно, Вы ничего не скажете, – продолжила она, голос ее немного смягчился.когда она отвела глаза и страдающе обернулась к алтарю. – Вы связаны Вашим саном и Вашими обетами. Вы не можете предать веру, подтвержденную тем, что лежит на Ваших плечах.

Амброс, схватив рукой лиловую епитрахиль, все еще лежавшую на его плечах, отскочил, как будто она ударила его, и она поняла, что он чуть было не поддался искушению. Не обращая внимания на это – хотя понимание этого никак не было связано с Дерини – она подавила всхлип и покачала головой.

– Святой отец, пожалуйста. Уйдите. Вы исполнили свою обязанность помочь мне советом. Решать должна я сама.

– Миледи, – сказал он, – я ведь могу помочь. Пожалуйста, позвольте мне остаться.

Но стоило ему сочувственно прикоснуться к ее плечу, как она, сжавшись, отпрянула и затрясла головой.

– Нет! Не трожьте меня. Если Вы притронетесь ко мне, Вы осквернитесь еще сильнее.

– Я не боюсь этого, – начал он.

– Вы, может, и не боитесь, а вот я – боюсь, – ответила она. – А теперь уйдите, пожалуйста! Не искушайте меня. Вы не можете предать свой сан ни ради меня, ни ради кого бы то ни было еще. Понимаете? Я должна разобраться, почему мне было дано это знание, и только я могу решить как воспользоваться им.

и Могущество Царя любит Суд. Ты утвердил Справедливость, Суд и Правду Ты совершил…

Псаломы 99:4

Проезжая в сопровождении Брайса Трурилльского и своих телохранителей по тихим улицам города Талкары, Ител Меарский, высоко вздернул подбородок и сердито расправил плечи.

Если бы эти тупые крестьяне понимали, что он старается ради них самих, они сидели бы по своим домам! Как они посмели сомневаться в его праве делать здесь то, что он считает нужным?! Он рисковал своей жизнью, задерживая вторжение армии Халдейна, чтобы выиграть время для своего отца, прикрывавшего вызванное стратегическими причинами отступление храбрых, честных людей, сопровождавших его мать в Лаас, где она будет в безопасности, и что он получил в благодарность? После того, как три дна назад он сжег Ратаркин, даже его собственные солдаты начали высказывать свое недовольство. А талакарцы осмелились выступить против него.

Талакара. Острый резкий запах горящего дерева перемешивался со сладковатым запахом горящего зерна и Ител, раздраженно дернув ремешок своего шлема и сдернув тот со своей головы, немедленно почувствовал это. Он потел в доспехах как свинья. Он заметил, как из дома вышли двое солдат, руки которых были полны награбленными вещами, но не почувствовал ни малейшего желания остановить их.

Город заслужил это. Упрямые жители Талакары не просто отказались накормить его солдат; городские стражи закрыли перед ним городские ворота, а мэр посмел дерзко наорать на него, прикрывшись городскими стенами! Как могли они не понимать, что солдатам нужна пища, чтобы они могли сражаться или хотя бы скрыться с поля боя, а все, что останется за спиной Итела, так или иначе достанется врагу?!

Само собой, ни о каком длительном сопротивлении не могло быть и речи. «Стены» Талакары представляли собой всего лишь грубый частокол из заостренных столбов, а ворота были предназначены для того, чтобы сдержать напор безоружных пеших крестьян, и никак не могли стать препятствием для хорошо вооруженного отряда. Солдаты по приказу Брайса обложили ворота и частокол сухим хворостом и подожгли его. Когда стены загорелись, их преодоление заняло не более часа. Когда фуражиры забрали из городских хранилищ все, что им было нужно, Ител, прежде чем сжечь все, что осталось в городе, дал своим солдатам полную волю. Любое дальнейшее сопротивление должно быть подавлено на корню. Эти наглые крестьяне быстро поймут, что значит не повиноваться его приказам.

Занявшись наглыми крестянами и уроком, который он хотел преподать им, Ител на какое-то время забыл о том, что другой, более хитрый, повелитель этих мест может преподать урок ему самому.

– Я хочу, чтобы этого мэра нашли, – сказал Ител Брайсу, когда они, стоя на городской площади, наблюдали, как несколько их солдат развлекались, заставляя двух пойманных городских стражей бегать наперегонки с петлями на шеях. – Может, нам и придется отступить, но я должен преподать ему урок!

– Ваше Высочество, я думаю, что мы сможем найти подходящий способ смирить эту деревенщину, – вежливо ответил Брайс. – Но нам все-таки не стоит задерживаться здесь слишком долго. Мне вполне понятно ваше желание покарать отступника, но все же наиболее мудрым будет отступить. Нельзя допустить, чтобы здесь, в Талакаре, нас загнали в угол.