Предательство Борна - Роберт Ладлэм

– Если только все это не тщательно спланированная дезинформация, – упрямо возразил Лаваль. Этот человек нередко использовал свою неоспоримую власть, для того чтобы гладить оппонентов против шерсти. Что хуже, судя по всему, он получал от этого удовольствие.

Гундарссон высокопарно кашлянул.

– Лично я согласен с директором ЦРУ. Одна мысль о том, что террористическая группировка располагает двуокисью урана, вселяет ужас. Когда речь заходит о возможности прямой угрозы применения ядерного устройства, от такой информации отмахиваться просто так нельзя. – Раскрыв стоящий у ног чемоданчик, он достал пачку листов и раздал их всем присутствующим. – Ядерное устройство, идет ли речь о так называемой «грязной бомбе» или же о настоящей атомной бомбе, имеет определенные размеры, характеристики, и в его состав обязательно входят некоторые неотъемлемые компоненты. Я взял на себя смелость набросать список, а также сделать подробные рисунки, на которых указаны размеры, характеристики и отличительные признаки, по которым такое устройство можно узнать. Я бы предложил раздать все это сотрудникам всех правоохранительных органов крупных американских городов.

Президент кивнул.

– Курт, пожалуйста, займитесь этим.

– Будет исполнено, сэр, – ответил директор ЦРУ.

– Одну минуточку, господин директор, – вмешался Лаваль. – Мне бы хотелось вернуться к тому второму сотруднику, про которого вы упомянули. Насколько я понимаю, речь идет о Джейсоне Борне. Он ведь имел самое непосредственное отношение к побегу задержанного террориста. Именно Борн вывел арестованного из тюрьмы, не имея на то специального разрешения, так?

– Мистер Лаваль, это внутреннее дело нашего управления.

– Полагаю, что по крайней мере в этих стенах необходимость быть предельно откровенным должна перевешивать любые межведомственные распри, – возразил главный разведчик Пентагона. – Лично я с большим сомнением отношусь ко всему сказанному Борном.

– Помнится, господин директор, в прошлом у вас уже были с ним неприятности? – Это заговорил министр обороны Хэллидей.

Казалось, что директор ЦРУ пребывает в полусонном состоянии. На самом же деле его мозг работал на полной скорости. Он понял, что наконец наступает тот самый момент, которого он ждал. Он подвергся тщательно скоординированной атаке.

– И что с того?

Хэллидей хищно усмехнулся.

– При всем своем уважении, господин директор, должен напомнить, что этот человек мешает вашему ведомству, правительственным органам, всем нам. Он позволил опасному подозреваемому бежать из тюрьмы ЦРУ, при этом подвергнув смертельной угрозе жизнь не могу даже сказать скольких простых граждан. Я считаю, что с ним нужно разобраться, и чем скорее, тем лучше.

Директор ЦРУ отмахнулся от гневной тирады министра обороны.

– Мистер президент, мы не могли бы вернуться к насущным проблемам? «Дуджа»…

– Министр обороны Хэллидей прав, – поддержал своего босса Лаваль. – Мы ведем с террористами беспощадную войну. Нельзя допускать, чтобы один из руководителей «Дуджи» ускользал из наших рук. А в данном случае произошло именно это, так что будьте добры, расскажите нам, какие шаги предприняло ваше ведомство в отношении Джейсона Борна.

– Мистер Лаваль абсолютно прав, господин директор, – тоном слащавой техасской имитации Линдона Джонсона подхватил Хэллидей. – Инцидент на Арлингтонском мемориальном мосту, произошедший на глазах широкой общественности, оставил нам синяк под глазом, при этом подняв моральный дух наших врагов именно сейчас, когда этого ни в коем случае нельзя допустить. А если добавить к этому гибель одного из ваших сотрудников… – Он щелкнул пальцами. – Как там его?

– Тимоти Хитнера, – подсказал директор ЦРУ.

– Совершенно верно, Хитнера, – продолжал министр обороны, словно подтверждая ответ своего оппонента. – При всем своем уважении, господин директор, на вашем месте я бы всерьез забеспокоился по поводу проблем внутренней безопасности.

Именно этого и ждал Старик. Он раскрыл вторую папку, полученную от Мартина Линдроса, тонкую.

– На самом деле мы как раз завершили внутреннее расследование тех самых вопросов, о которых вы сейчас упомянули, господин министр. И вот наши бесспорные заключения. – Он толкнул верхнюю страницу по столу, следя за тем, как Хэллидей осторожно ее берет.

– Пока министр обороны читает, для остальных вкратце изложу наши выводы. – Сплетя пальцы, директор подался вперед, словно профессор, обращающийся к своим студентам. – Мы обнаружили, что в недрах управления действовал предатель. Его имя? Тимоти Хитнер. Именно Хитнер принял звонок Сорайи Мор, в котором та сообщила, что подозреваемого выводят из камеры. Именно Тимоти Хитнер предупредил сообщников задержанного, позволив им подготовить побег. К несчастью для него, пуля, предназначавшаяся мисс Мор, досталась ему, и он умер на месте.

Директор ЦРУ обвел взглядом лица собравшихся.

– Как я уже говорил, вопросы нашей внутренней безопасности находятся под полным контролем. Так что теперь мы можем полностью сосредоточить свое внимание на главном: остановить «Дуджу» и отдать террористов в руки правосудия.

Он посмотрел на министра обороны и на мгновение задержал на нем взгляд. У него не вызывало сомнений, что именно с этой стороны исходил удар. Его уже давно предостерегали, что Хэллидей и Лаваль жаждут прибрать к своим рукам сферу деятельности, традиционно принадлежавшую ЦРУ. Вот почему он стал распространять о себе слухи. На протяжении последних шести месяцев, во время встреч на Капитолийском холме, на обедах и ужинах с коллегами и соперниками, директор ЦРУ постоянно разыгрывал тщательно спланированный спектакль, изображая рассеянность, депрессию, кратковременные провалы памяти. Целью его было создать впечатление, что начинает сказываться возраст, что он уже не тот, каким был прежде. Что наконец он стал уязвим перед политическими интригами.

Директор надеялся, что своей игрой он заставит заговорщиков выйти из тени. Однако сейчас его сильно встревожил один момент: почему президент не вмешался, не защитил его от нападок? Неужели он сыграл свою роль слишком хорошо? Неужели заговорщикам удалось убедить президента в том, что он больше не может эффективно руководить ЦРУ?

Звонок раздался ровно в двенадцать минут пополуночи. Сняв трубку, Борн услышал мужской голос, назвавший перекресток в трех кварталах от гостиницы. Схватив пальто, он вышел из номера.

Ночь выдалась теплой, с моря дул легкий ветерок. Время от времени на луну в три четверти набегало прозрачное облачко. Сама луна была просто великолепная: очень белая, очень отчетливая, словно в окуляре телескопа.

Борн остановился на углу, засунув руки в карманы. В течение полутора суток, прошедших после встречи с Евгением, он только и делал, что слонялся по городу, любуясь достопримечательностями. Борн постоянно был в движении; это давало ему возможность проверить, кто за ним следит, сколько их, как часто они меняются. Он запомнил лица своих преследователей и теперь при необходимости мог их узнать в толпе из ста, из тысячи человек. Кроме того, у него было достаточно времени понаблюдать за их тактикой, за их привычками. И сейчас он мог скопировать любого из них. С другим лицом Борн запросто сошел бы за одного из них. Но для того, чтобы изменить лицо, требовалось время, а времени было в обрез. Борна беспокоило только одно. Бывали моменты, когда он был уверен в том, что преследователей рядом нет – или у них был пересменок, или он сам от скуки, чтобы убить время, ускользал от них. Однако и в эти интервалы животные инстинкты, отточенные на камне и стали, говорили, что за ним следит кто-то еще. Но кто? Один из телохранителей Лермонтова? Борн не знал, поскольку ему ни разу не удалось даже мельком увидеть своего преследователя.