Смерть - плохая примета - Оксана Обухова

– Так Вера сама в увольнении виновата?

– А кто их разберет, – вздохнула повариха, которую горничная называла попросту Ниловна. – Луиза вроде бы девка хорошая – моему Петровичу путевку в санаторий купила, когда того радикулит скрутил. Пусть, говорит, съездит, болезни запускать нельзя… Или вот шофер, Толька, машину поцарапал. Так Луиза сказала Игорьку – она виновата, она за руль попросилась. А с Верой… невзлюбила прям с первого взгляда! Все-то цапались они, все-то цапались… И это не то, и то не эдак… А ведь хорошие. Обе.

– Соперничали? – откусывая кусочек пирога, не винно спросила Софья Тихоновна.

Повариха уперла запястья в край стола, отодвинулась:

– А ты того… тоже умная…

Софья Тихоновна посмотрела в карие навыкате глаза стряпухи, и женщины без слов поняли друг друга: скромная миловидная гувернантка когда-то имела надежды…

– Игорек-то, – шепотом проговорила Маргарита Ниловна, – только-только после смерти Танечки отходить стал… Только-только глаза заблестели… А тут –эта. Задрыга. Ну Верочка-то и того…

– Понятно, – кивнула жена профессора.

– Я тебе зачем все это рассказываю, – пристально глядя на новую гувернантку, сказала Ниловна, – чтоб ты, значит, разумение имела – порядки тут хорошие, платят вовремя, а что две бабы мужика не поделили, нас не касается. Тебя то есть не коснется. Поняла?

– Да. Спасибо.

– Ну вот и хорошо. Не бери лишнего в голову. Лизка девушка хорошая, добрая, а что с Верой так получилось… так это не нашего ума дело. Сами разберутся. Мог ведь вообще в дом какую-нибудь стерву привести, дело молодое, неразумное…

– Мне показалось, Николай Николаевич не очень доволен моим появлением в доме.

– А кто доволен? Ты уж прости… Верочку тут любили, она нам – своя. Но ничего, привыкнет понемногу. Ты меньше на Кольку внимания обращай, он в Лере души не чает. Беспокоится, чтоб не обидели.

«Я тоже беспокоюсь», – подумала Софья Тихоновна, допила чай и сама помыла за собой чашку.

После сна Валерия забыла, что уже успела подружиться с новой няней. Все время куксилась, спрашивала о Верочке, и Софья Тихоновна, с некоторой мстительностью подумав о Луизе, сказала так:

– А пойдем-ка, дорогая, отнесем Луизе чай в кабинет. Она работает весь день, устала, даже на обед не выходила… Пойдем? Ты повезешь сервировочный столик с чаем, я его накрою…

Катание по дому сервировочной тележки оказалось идеей хорошей и тоже слегка мстительной: Луиза едва смогла заставить себя оторваться от работы, руки ее невнимательно покачивали слишком полную, налитую Лерочкой чашку, и несколько капель чая пролилось на светлое бежевое платье.

– Ой, – оторопело-восхищенно пролепетала девочка. – Ты грязная…

– Немного, – отряхивая капли, сказала потенциальная мачеха.

– Надо переодеваться…

Наверное, Валерию поругивали за пятна на одежде, и теперь она, ожидая от взрослого нормальной реакции, выжидательно закусила губу.

– Конечно, надо, – согласилась Луиза. – Замарашкой быть некрасиво. – Потягиваясь, встала из-за письменного стола: – Поможешь мне выбрать другое платье?

Валерия быстро-быстро закивала и вперед Луизы унеслась к ее гардеробам.

Софью Тихоновну с собой будущие родственницы не пригласили. Луиза Шефилова умная девушка: контакт с ребенком стоит перерыва в работе и не требует свидетелей…

Софья Тихоновна несмело подошла к включенному ноутбуку – в гнездо была вставлена розовая перламутровая флеш-карта, – посмотрела на монитор и… поняла, что ничего сделать не сможет.

Луиза и Валерия вряд ли вернутся быстро, девочка наверняка попросит папину невесту перетрясти кучу нарядов, Луиза протестовать не станет…

Но к тому, что так внезапно придется воровать чужие тайны, жена ученого оказалась не готова.

Стояла в ступоре, смотрела на монитор и не могла даже рукой двинуть по направлению к карману, в котором лежала приготовленная заранее флешка. Все предварительные умозаключения – ты действуешь во благо, спасаешь хорошего человека – вымели из головы впитанные с материнским молоком приличия: для воровства нет оправданий.

«А если это корка хлеба для голодного?»

«Щит для поверженного?!»

«Лекарство для больного?!»

Нет, нет, нет, нет!!

Руки налились многопудовой тяжестью, Софья Тихоновна не сделала даже слабой попытки достать из кармана карту и перенести на нее чужую информацию. Есть, бывают вещи, несовместимые с ее натурой.

Да и момент упущен…

Наверное…

Софа сделала шаг к чайному столику, потом, решившись, опять подошла к компьютеру и неверными, трясущимися пальцами несколько раз перевернула электронные страницы.

Все. Это все, на что оказалась способна пожилая разведчица из старославного дворянского рода.

О времена, о нравы, о жизнь, которую не перелистнуть.

Поздним вечером, когда Игорь Николаевич еще не вернулся с работы, Софья Тихоновна сказала Луизе, что сегодня должна обязательно съездить домой.

– Зачем?! – в отчаянии воскликнула потенциальная мачеха. – Вам что-то нужно?! Скажите. Вам все привезут, все купят.

– Нет, мне нужно сегодня быть дома. – Софья Тихоновна тоже умела быть непреклонной.

– Но завтра утром, когда еще не проснется Лера, вы будете здесь?!

– Буду.

На шикарном лимузине, управляемом не менее шикарным шофером, профессорскую жену доставили домой.

Кумушки, все еще сидящие во дворе на теплых лавочках под темными липами, уважительно разинули рот.

– Я не смогла, – покаянно причитала «разведчица».

Муж красноречиво – «а что я говорил!» – хмыкал, Марья и прочие не упрекали. Хотя желание – было, наступили ему на горло.

– Что вы увидели на мониторе, Софья Тихонов на? – спросила Маша.

Отличный в прошлом библиотечный работник прищурился и детально описал каждый из увиденных электронных листов. У большинства библиотекарей превосходная зрительная память, и Софья Тихоновна сумела воспроизвести на бумаге буквально каждую букву и не очень умело, схематично обрисовала картинки.

Роман, которому до черта надоело сидеть в дядином доме, а не тренировать своих бойцов, с надеждой взирал на эти потуги. Вадим Арнольдович усмехался – каракули… Надежда Прохоровна держала наготове цветные карандаши…

Получалось достоверно, но мало художественно.

Впрочем, Марье оказалось достаточно увиденного. Задав несколько уточняющих вопросов относительно фона и мелких деталей, она откинулась на спинку стула:

– Спасибо. Спасибо, Софья Тихоновна.