Гусеница на диете - Татьяна Луганцева

– И еще! – встрял Михаил. – И Лена перед самоубийством очень изменилась – она стала нервной, агрессивной, истеричной… И с Александром что-то случилось: сначала бросил с высоты Варвару, свою партнершу, так что та чуть не сломала позвоночник, затем замкнулся в себе, словно с ума сошел… И у обоих – один конец – самоубийство.

– Да! – подтвердил Габриэль. – И это не могло быть эпидемией. Иначе мы встали бы на пороге открытия нового вируса – сумасшествия.

– Вообще-то данный вирус давно открыт, – возразила Варя, – и называется он любовью. В случае Константина, в его нездоровом понимании, патологическая и ненормальная, но все равно именно любовь – причина всего.

– Что вы вообще понимаете! – прошипел Константин, ерзая на стуле.

– Я действительно ничего не понимала до поры до времени, только чувствовала: что-то тут не так, – согласилась Варвара. – А на днях я пришла в театр, чтобы разобрать вещи Александра, и совершенно случайно нашла визитку твоей клиники. Значит, Саша имел какое-то отношение к тебе, так же, как и Лена. И оба, как мы теперь знаем, плохо кончили. Это меня заинтересовало очень и очень сильно. Просто до нешуточных размеров.

Габриэль прислонился к шкафу с медикаментами и подхватил нить повествования:

– А я, пока Варя возилась в театре, встретился с Мишей, который мне кое в чем признался. Оказывается, когда мы, украв из твоей клиники тело его гражданской жены, ехали к нему в морг, он взял из ее тканей, не будем перечислять откуда, образцы. Чего ему это стоило – одному богу известно. Поэтому он и напился до беспамятства. Но Миша – мужественный человек, он сделал это ради Лены, чтобы найти ее убийц. А в том, что имело место именно убийство, Михаил не сомневался. Потом все протрезвели, тело вернули, мы еле избежали наказания, но Миша все-таки взялся за исследование образцов.

– Вот кто маньяк, так это ваш Миша! – не сдержался Константин.

Но его никто не слушал, и Габриэль продолжил:

– Параллельно шло два исследования причин смерти Лены – в твоей суперсовременной клинике и в маленьком, скромном морге. И – о ужас! – у вас получились совершенно разные результаты. У тебя в лаборатории в трупе Лены не нашли ничего подозрительного, якобы проведя все исследования. А вот Михаил и его лаборант нашли изменения в коре головного мозга, а также следы мощнейшего психотропного препарата в тканях тела Елены. Что скажешь, док? Ну и где женщина могла так им накачаться?

– А я почем знаю? Не знал я никакой Елены! Почему вы с этими вопросами идете ко мне? – возмутился Костя, хотя было уже видно, что он теряет самообладание.

– Лена ходила к тебе на уколы! Я – свидетель! – закричал Михаил, еле сдерживавший себя.

– И это не голословное заявление, – поддержал его Габриэль. – Визиты Лены в клинику подтвердили твои сотрудники, камеры наблюдения. И именно ты делал ей инъекции, причем несколько раз.

– Дело было не так! – снова подала голос Аллочка. – Я встречалась с Константином. Ну, в смысле на ночь. Я выступала в стриптиз-клубах, причем всегда была в разных образах, и представляете, этот идиот даже не понял, что снимает одну и ту же женщину, то есть из множества танцовщиц выбирает опять меня. Это просто рок какой-то! И каждый раз он давал мне свои визитки. Наверное, пытался совместить приятное с полезным – знакомясь с девушками, расширял круг потенциальных пациентов. Или хотел получить назад деньги, заплаченные за секс, ну, что я верну их за омолаживающие процедуры. Точно идиот! – фыркнула Алла. – Одну из визиток я отдала Саше. Он как-то размышлял при мне, что ему уже двадцать семь лет, и хоть тело совершенно еще, но с лицом, может, и пора сделать что-то, какую-нибудь коррекцию, ботокс или другое омолаживающее средство. А я так хотела завоевать расположение Лаврова! Вот и подсуетилась – мол, у меня есть знакомый косметолог, работающий в хорошей клинике. Я только недавно вспомнила, что Саша при мне звонил туда и записался на консультацию на неделю вперед.

– И что? Что тут такого? – вскинулся доктор Беляев. – Я даже не помню вашего балеруна, приходил тот или нет! Ко мне ходит куча народа!

– А тебе, гад, и не надо помнить, мы уже все проверили, – ответил ему Михаил. – В тот день, на который к тебе, сволочь, записался Александр, Лавров не пришел, вместо него явилась Лена, и принимала ее медсестра Тамара. С ней мы тоже поговорили. По словам сотрудницы клиники, доктор Беляев очень нервничал перед назначенным часом, сказал, что должен прийти человек из театра. Ему надо уколоть что-то там омолаживающее, и он лично приготовил заранее шприц с препаратом. А потом вдруг заявил: у него, мол, возникли какие-то срочные дела. И убежал. А Тамара осталась. Вскоре пришла женщина и объяснила, что она от Лаврова, из театра. Медсестра и вколола ей в лицо то, что оставил шеф. Через какое-то время вернулся доктор и стал живо интересоваться, как все прошло. Медсестра ответила, что у женщины были все показания к омоложению лица. И вот тут и началось самое интересное. В босса, со слов Тамары, словно бес вселился. Он кричал: «Какая женщина?! Почему женщина?! Должен был быть мужчина!» Тамара не на шутку перепугалась такой реакции шефа, оправдывалась: тот ведь ей не говорил, кто придет, мужчина или женщина, просто сказал «человек из театра», и пациентка представилась – она из театра… А доктор Беляев, отметила Тамара, все причитал, что лекарство было предназначено конкретно мужчине, и был просто сам не свой. Медсестра пыталась его успокоить, мол, какая разница, кому витамины под кожу вколоть, мужчине или женщине, даже пошутила: «У вас такой вид, словно вопрос жизни и смерти!» А вопрос-то именно так и стоял! Тамара же не знала, что вколола вовсе не витамины, а психотропный препарат, да еще не тому человеку. Вот как все было! Убийца!

– Что же ты сам, Костя, не рискнул? Испугался? Подготовил все и решил совершить преступление руками другого человека? – спросил бывшего друга Габриэль, но не дождался ответа.

Беляев выглядел очень подавленным, почти раздавленным.

– Это я виновата! – воскликнула Алла. – Я ненавидела Варвару, завидовала ей и не раз, когда мы уже жили с Константином вместе, говорила с болью, что прима талантливее, удачливее меня и вообще стоит у меня на дороге. И он как-то спросил: «А что, если она упадет и сломает себе что-нибудь? Вот приключится такая неприятность… Тогда ты станешь примой?» Я сказала, что да, наверное. Но тут же отметила, что у Абрикосовой такой партнер, который никогда не отпустит ее. А я мечтаю о том, чтобы он был моим партнером. Саша вообще-то гей, но просто великолепен, мол, Костя может в этом убедиться, потому что Лавров записался к нему на консультацию. Господи, если бы я знала! Я сама виновата во всем! Сама и во всем!

– Но судить тебя не будут, – холодно посмотрел на молодую балерину Габриэль. – Твой поступок эмоционально-аморален, но не подсуден.

– Да я и так наказана!

– Алла, что ты говоришь? Я же тебя полюбил! Я все делал ради тебя! Я же и наколол-то его, чтобы он уронил твою ненавистную соперницу! – выкрикнул Константин.

– Идиот! Ты убил его!