Викарии Христа. Папы Высокого Средневековья. С 858 г. до Авиньонского пленения - Елена Майорова

Будучи весьма учтивым, доброжелательным и прекрасно воспитанным человеком, Урбан снискал не меньше уважения, чем его знаменитый предшественник Григорий VII, но в сложных политических обстоятельствах проявил намного больше хитроумия и изобретательности для укрепления папского авторитета.

Тем не менее неотступно и настойчиво он проводил политику своего предтечи. Девизом нового папы стало следующее заявление: «Все, что Григорий отвергал, я отвергаю, все, что он осуждал, я осуждаю, все, что он рассматривал как католическое, я принимаю, встаю на сторону тех, кого он поддерживал». Но он проявлял нужную долю дипломатии и ловкости, на которую его предшественник не был способен.

В истории Урбан II остался главным образом как вдохновитель Первого крестового похода[44], апостол освобождения Иерусалима, но его деятельность была гораздо богаче и разнообразней.

Чтобы усилить свою партию в Германии, Урбан II устроил удивительный брак: уговорил Матильду Тосканскую, достигшую сорока двух лет, обвенчаться с девятнадцатилетним Вельфом V, сыном страшного Вельфа IV, соперника императора. Союз Вельфа и Матильды вновь провоцировал угрозу коалиции южнонемецких и итальянских противников императорской власти.

Возможно, этот династический союз был задуман также в противовес устроенной Климентом III женитьбе императора Генриха на Евпраксии Всеволодовне Киевской. По мысли Климента, этот брак должен был способствовать объединению Западной и Восточной церквей. Антипапа направил в Киев посольство, искавшее сближения с Православной церковью после разрыва 1054 г. Митрополит Иоанн II составил для Климента весьма искуссное послание, в котором перечислял все ошибки и заблуждения Западной церкви. По вопросу о заключении церковной унии он отослал Климента к патриарху Константинопольскому (1088–1089).

Таким образом, дипломатический ход антипапы оказался бесплодным, а самого его тем временем изгнали из Рима. Партия же папы торжествовала, приобретя в лице Вельфа новую силу. Это-то обстоятельство и вынудило Генриха опять двинуться в Италию. Весной 1090 г. император, сопровождаемый братьями Гогенштауфенами, Фридрихом и Конрадом, спустился с Альп. Навстречу ему выступило объединенное войско Вельфов и Матильды, с которой он так долго вел борьбу. После продолжительной осады Генрих овладел Мантуей и другими городами маркграфини, и, казалось, его успех уже обеспечен. Климент III смог вернуться в Рим, где его радостно приветствовали Франжипани.

Однако папа нанес уже торжествующему императору удар, которого тот не мог ожидать. Его вторая жена, русская княжна Евпраксия (ставшая в браке Адельгейдой), бежала от мужа к Матильде. На церковном Соборе в Констанце (апрель 1094) и на синоде в Пьяченце (март 1095) она принесла жалобу на Генриха, обвинив его в принадлежности к презренной секте николаитов, отвратительных оргиях и сатанизме. Урбан II получил основание вновь предать Генриха анафеме. Процесс Евпраксии против императора, по образному выражению средневекового летописца, стал тем «колом», которым «израильтянка Иаиль насмерть поразила спящего Сисару».

Император-сатанист был обесчещен в глазах христианского мира; его политический авторитет упал как никогда низко. Пользуясь случаем, Урбан отлучил от церкви антипапу Климента III, заклеймив его, как и императора, сектантом-николаитом.

Генрих IV по каким-то неясным причинам возбуждал неистовую вражду влиятельных женщин. На этот раз возмущение против него в качестве пассионарного лидера возглавила Гертруда Брауншвейгская, супруга Генриха Нордхаймского (впоследствии дочь этой четы Рихенца стала супругой Лотаря III).

Большим успехом антиимператорской политики папы явилось совращение старшего сына Генриха, Конрада, на измену отцу. Признанный первой Ломбардской лигой, в которую вошли Милан, Кремона, Лоди и Пьяченца, коронованный архиепископом Миланским, Конрад принес присягу верности папе. Он встретился с понтификом в Кремоне. Молодой король клятвенно заверил Урбана в своей преданности и исполнил из почтения к нему службу конюшего («officium stratoris»), как маршал ведя коня папы под уздцы. Урбан со своей стороны обещал помочь ему отвоевать империю у отца.

Дипломатия Урбана способствовала династическому браку будущего преемника Генриха IV и дочери Рожера Сицилийского. Хлопоча об этой женитьбе, папа хотел крепче связать графа Рожера с оппозицией против Генриха. Вскоре Сицилия превратилась в твердый оплот приверженцев папства и врагов империи. Развитию германо-сицилийского альянса помешала ранняя смерть принца Конрада. Со временем Урбану удалось склонить к измене и младшего сына императора, Генриха.

Вокруг недавно еще всемогущего правителя постепенно возникла пустота. Его мать, вдовствующая императрица Агнесса, к которой сын был более чем холоден, еще раньше перешла на сторону Урбана II. Борьба партий, в которой она оставалась пешкой, и утрата всякого влияния на сына сделали жизнь Агнессы невыносимой, и она решила сменить корону на монашеский убор. Одетая в холщовое платье, с молитвенником в руках императрица вступила в Рим, сидя на дрянной лошади, и пала ниц у гроба апостола, обливаясь слезами и прося защиты у папы. Такое поведение родной матери еще более уронило Генриха IV в глазах современного мира.

Император решил просить понтифика о мире. Возможность появилась весной 1094 г., поскольку Урбан снова сумел занять Рим и водвориться в Латеранском дворце. В руках Климента III и его сторонников оставался только замок Св. Ангела. Ожидать помощи от Генриха IV антипапе не приходилось: император пытался наладить отношения с папой и едва справлялся с непокорными вассалами в Германии. Но из этой попытки примерения ничего не вышло.

Дипломатические способности папы в полной мере проявились в вопросе о примирении с Восточной церковью. Очередной шаг на этом пути Урбан сделал на Соборе в Мельфи, где провозгласил запрет на отлучение императора Алексея, за что был вознагражден аналогичными ответными действиями Константинополя. Достижение этого соглашения подвигло Алексея на обращение к Латинской церкви за помощью против турок-сельджуков. Направленный им посол выступил на Соборе в Пьяченце, где католические иерархи внимательно выслушали яркие описания страданий и притеснений восточных братьев-христиан от безбожных последователей Магомета. Урбан давно и искренне желал усиления христианства и поражения мусульман. Но он мыслил шире и ставил глобальной задачей не отдельные военные операции против неверных, а масштабный общеевропейский поход для полного освобождения Святой земли.

Достижение последней цели неминуемо привело бы к торжеству христианской веры, возвращению восточных христиан в лоно истинной Церкви и признанию власти папы над всеми греческими территориями. К тому же можно было нацелить становившихся все более своевольными баронов на постоянного врага и обрести мир в доме, отправив их воевать подальше.