Служители тайной веры - Роберт Святополк-Мирский
Шрифт:
Интервал:
На этот раз все обернулись к священнику с удивлением, послышались возгласы одобрения и восхищения.
— Отец Мефодий! — позвал Василий. — Садись сюда, рядом со мной. Теперь, я думаю, мы сообща будем...
— Нет, нет, — смиренно улыбаясь, перебил его Мефодий и сделал протестующий жест, — я останусь со всеми... Я не силен в светских делах и потому не собираюсь в них вмешиваться... А если тебе потребуется мой скромный совет, я могу дать его и отсюда...
Это заявление всем понравилось, а Медведев сразу понял, что Мефодий — совсем не глупый человек и вскоре, вероятно, завоюет уважение обитателей Березок.
— Тогда приступим к делу. Я хочу услышать, как выполнены наказы, которые я дал перед отъездом.
— Все сделано, как ты хотел, Василий Иваныч, — встал, опираясь на палку, раненный в ноги Гридя. — Деньги я повез в Боровск, но отца Иосифа там не застал, потому как недавно помер игумен боровский Пафнутий, и отец Иосиф сразу же в
Волоколамск поехал. Ну, а раз ты сказал, что нужно именно Иосифу все отдать, то и я туда отправился. Ух и монастырь там строится — целый город! — восхищенно вырвалось у Гриди, но он тут же смутился и, откашлявшись, продолжал: — Ну вот, значит, отец Иосиф меня встретил хорошо, сказал: «Все сделаю». Деньги взял, расписку дал. Вот она. Так что с этим все в порядке. Ну, чего еще... — Он наморщил лоб. — Дома построили, где ты указывал. Все шесть для нас и даже начали еще три для новых людей... Хотели было тебе строить, да ты ведь не велел до твоего возвращения, и не посмели. Да вот еще огородик некий посадили, овощ какой-то зреет, ну и все такое... Хлеб вроде удался... Да, еще вот — паром пустили, ну там, возле брода, — сообща с людьми из Бартеневки и Картымазовки, чтоб, значит, если надо, на ту сторону спокойно переезжать без ведома этих, монастырских... Леваш Копыто с той стороны помогал, да мы с ним были поосторожнее — кто его знает, что он за человек, — все же Литве служит... Время у нас тут быстро прошло — а я так почти полтора месяца ездил: пока до Волоколамска да обратно... Ну вот, людишки у нас новые появились. Ты уж не серчай, что без тебя приняли, но очень они просились, а мы им так и сказали: пока поживите — хозяин приедет, тогда и решит про то, как вам дальше быть. — Гридя замолчал и огляделся.
— Хозяин! — встал один из незнакомых людей с горестным лицом и заговорил, волнуясь: — Дозволь сказать про нас, новых, что на твою землю пришли, пока тебя не было?!
— Говори!
— Нас тут — четыре семьи, всего четырнадцать душ. Еще вчера было шестнадцать, да двое сегодня полегли — два Ивана — мой сын и вот — Никиты.
Он перекрестился, вздохнул и продолжал:
— Дозволь показать, Василий Иваныч: вот сидят Борис Кнут и его брат Афанасий. У Бориса — женка Авдотья и дитя малое — двух лет... Они, как и я, с семьями пришли из-под Одоевска. Там нас пожгли князья Оболенские, многих побили, многих с собой увели, а мы спрятались и ушли из тех мест... Хотели на Медынь идти, да тут встретили Никиту Ефремова с сыновьями — те как раз из-под Медыни шли; говорят, у них все окрестные села князь Одоевский повоевал... Ну, мы и решили, что куда ни пойди — везде одно и то ж… Вот и задержались здесь. Я сам Арсений — фамилия моя Копна, у меня женка Дарья, а детей Бог дал трое: Павел — женатый уже и его баба тоже тут — Фекла, другого сына, Ивана, царство ему небесное, нынче утром прибрал к себе Господь. А третий — вот — Юрий, воевал сегодня хорошо, ранен слегка. А это — Никита Ефремов, что из Медыни пришел, со старухой своей Зинаидой. Иван — сын его, тоже сегодня полег тут, на этой земле, а второй, правда, живой остался — Кузьма, только в голову раненный... А вот Максимка Зыков — он с литовской стороны прибежал, от Сапеги, потому как хотел его управляющий в войско отправить, а жену молодую Федосью себе взять; вот оба они и утекли, да здесь и остались. Максим сегодня хорошо дрался — троих один зарубил... Так ты бы нас, хозяин, оставил у себя всех. Мы уж тут прижились маленько, да и кровь свою пролили за эту землю... Так что позволь, будем тебе служить верой и правдой, как водится...
Он замолчал.
Медведев, оглядев лица новичков, увидел, с каким нетерпением и надеждой ждут его ответа...
— Ну, что ж! Я рад вам. Люди мне нужны, да только, глядите, боюсь, драться придется часто. Так что, если вам это не по душе, двигайтесь дальше — к Москве...
— Мы уж думали, — отвечал Арсений, — все равно всюду драться придется... А тут люди твои нам рассказывали, что ты государь справедливый, хоть и строгий, и наказы твои все поведали, что ты им дал, — чтоб, значит, языком не болтать и все такое... Мы на все согласны, будем исполнять... Так ты бы уж нас не гнал...
— Хорошо! — решительно сказал Медведев. — Отныне вы мои люди.
— На том и спасибо тебе, хозяин! — до земли поклонились Арсений и все новички. — Мы уж для тебя постараемся...
— Мы вам все приготовим, чтоб как надо было, — сказал Епифаний, — и утром крест целовать станете Василию Ивановичу на верную службу, тем более батюшка Мефодий у нас теперь есть. Правильно я рассудил?
— Правильно, — хором поддержали старожилы Березок.
Медведев секунду колебался.
А что, собственно... Я же сам крест целовал великому князю...
Он взглянул на Мефодия, и тот едва заметно кивнул.
— Хорошо, — сказал Медведев, — утром так утром. Ну, а теперь, Клим, рассказывай, как тут без меня по военной части дела шли. И, прежде всего, как вы пленника не уберегли? Я ведь сказал — под страхом смерти беречь. Кто виноват и как это случилось?
Клим свесил голову и тяжело вздохнул.
— Тут мы перед тобой все кругом виноваты, хозяин, да отвечать за это надо мне, потому как того, кто больше всех виноват, уже нет...
— Как это «нет»?
— Позволь, Василий Иванович, я тебе наедине обо всем доложу... Дело очень темное и странное...
— Ну, хорошо. Тогда расскажи о сегодняшних потерях.
— Нас было девятнадцать мужиков, да Анна Алексеевна привезла с собой двадцать пять...
— Эх, Василий Иваныч! — внезапно воскликнул Епифаний. — Такой девицы я сроду не видал! Конем правит как молодец добрый, из лука стреляет без промаха, а красавица-то какая — Господи Боже мой!..
Медведев вдруг почувствовал, что краснеет.
— Я просил рассказать о потерях! — резко остановил он Епифапия.
— Виноват, виноват, не вели казнить, вели миловать, — закрыл руками рот Епифаний и сел.
— Так вот я и говорю, — продолжал Клим, кряхтя от боли. — Наших убито двое, оба из новичков, уже говорили тебе — два Ивана. Тяжело раненных пятеро, остальные средние и легкие раны имеют... Людей Картымазова полегло трое, да из бартеневских четверо... Оно и понятно — им-то реже драться приходилось, а нам — вон, — Клим многозначительно кивнул в сторону леса, — частенько...
— Потери противника?
— Подобрали мы двадцать восемь убитых.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!