О Китае - Генри Киссинджер

Китайско-индийский пограничный кризис затронул два участка, расположенных высоко в Гималаях в районе не имеющего дорог и практически не заселенного плато среди неприступных гор между Тибетом и Индией. В основе конфликта встал вопрос толкования колониальной истории.

Китай претендовал на существовавшие в период империи границы в районе южного подножия Гималайских гор, включающего то, что Китай называл Южным Тибетом и чем Индия управляла как штатом Аруначал Прадеш. Такое понимание проблемы в Индии было сравнительно новым. Оно возникло вследствие предпринимавшихся Великобританией усилий по демаркации разделительной линии с Российской империей, продвигавшейся в направлении Тибета. Последним относящимся к делу документом являлся подписанный Великобританией и Тибетом в 1914 году документ, устанавливавший границу в восточном секторе по линии, названной линией Мак-Магона по имени главы британской делегации.

История отношений Китая с Тибетом исчислялась столетиями. Монголы завоевали и Тибет, и центральные сельскохозяйственные части Китая во время одной и той же волны завоеваний в XIII веке, тесно объединив их в политической связке. Позже Цинская династия регулярно вмешивалась в дела Тибета, когда изгоняла иные неханьские народы, осуществлявшие набеги на Тибет с севера и с запада. В итоге Пекин установил нечто похожее на отношения сюзеренитета, контролируемого «императорскими представителями» в Лхасе. Пекин, начиная с Цинской династии, рассматривал Тибет как часть Поднебесной, управляемой китайским императором, и оставлял за собой право выдворять незваных чужеземцев. Однако расстояние и тибетская кочевая культура делали невозможным полную китаизацию, благодаря чему тибетцы пользовались существенной автономией в своей повседневной жизни.

К завершению Цинской династии в 1912 году в результате значительного ослабления китайского правления присутствие китайской власти в Тибете сократилось. Сразу же после падения династии английские власти в Индии созвали конференцию в горном поселке Симла с участием китайских и тибетских представителей с целью демаркации границы между Индией и Тибетом. Китайское правительство, не имея эффективных сил, чтобы возражать против такого развития событий, выступило против принципа уступки любой территории, на которую Китай исторически имел притязания. Отношение Пекина к конференции нашло свое отражение в высказываниях его представителя в Калькутте — резиденции британской администрации в Индии — Лу Синчжи: «Наша страна в настоящее время ослаблена, у нас запутанные и сложные внешние сношения, мы находимся в затруднительном положении, наши финансы расстроены. Но тем не менее Тибет чрезвычайно важен для обеих провинций [юго-западные провинции Китая Сычуань и Юньнань], и мы должны оказать максимальное воздействие на работу этой конференции»[286].

Китайский представитель на конференции решил вопрос по-своему, парафировав, но не подписав итоговый документ. Тибетский и британский представители подписали его. В дипломатической практике парафирование утверждает текст документа. Это означает завершение переговоров. Подписание документа вводит его в силу. Китай придерживался той точки зрения, что тибетские представители не имели юридических полномочий для подписания соглашения о границе, поскольку Тибет являлся частью Китая и не обладал суверенитетом. Он отказался признавать законность индийской администрации территории, находящейся южнее линии Мак-Магона, хотя изначально не делалось никаких открытых попыток оспорить это.

В западном секторе спорная территория известна как Аксайчин. Район практически недоступен со стороны Индии, именно по этой причине Индия только через несколько месяцев, в 1955 году, узнала, что Китай строит дорогу через него, планируя таким образом связать Синьцзян с Тибетом. Историческое происхождение района не совсем ясно. Англия обозначала его практически на всех официальных картах, хотя, по-видимому, никогда не управляла им. Когда Индия провозгласила свою независимость от Великобритании, она не заявляла об отказе от британских территориальных претензий. Они включали Аксайчин, а также демаркационную линию, проведенную Мак-Магоном, во все карты.

Обе демаркационные линии имели стратегические последствия. В 1950-е годы существовал определенный баланс между позициями двух сторон. Китай рассматривал линию Мак-Магона как символ британских планов ослабить контроль Китая над Тибетом или, возможно, доминировать в нем. Индийский премьер-министр Джавахарлал Неру говорил о культурном и духовном интересе к Тибету, основанном на исторических связях между классической буддийской культурой Индии и тибетским буддизмом. Но он был готов признать китайский суверенитет над Тибетом при условии сохранения за ним широкой автономии. Проводя такую политику, Неру отказался поддержать просьбы поставить вопрос о политическом статусе Тибета на сессии ООН.

Но когда Далай-лама в 1959 году бежал и получил убежище в Индии, Китай стал рассматривать вопрос о демаркационных линиях все больше в стратегических терминах. Чжоу Эньлай предложил сделку в виде обмена китайских претензий на восточную часть линии на индийские претензии на западе, другими словами, признавалась линия Мак-Магона как основа для переговоров в обмен на признание китайских притязаний на Аксайчин.

Почти все страны, сбросившие колониальное иго, настаивали на сохранении границ, в которых они получили независимость. Делать их предметом переговоров означало вести бесконечные споры и испытывать давление внутри страны. Действуя по принципу, что его избрали не для того, чтобы уступать в переговорах свои территории, которые он рассматривал как бесспорно индийские, Неру отверг китайское предложение, просто не ответив на него.

В 1961 году Индия приняла то, что она назвала «политикой продвижения вперед». Чтобы не создавалось впечатления, будто ее не интересуют спорные территории, Индия выдвинула погранпосты вперед, близко к китайским погранпостам, ранее расставленным вдоль существующей линии демаркации. Индийские командиры получили команду стрелять по китайским войскам, находящимся напротив них, исходя из предположения, что китайцы вторглись на индийскую территорию. Эта политика получила подкрепление после первых столкновений в 1959 году, когда Мао, стремясь избежать кризиса, приказал китайским войскам отступить примерно на 20 километров. Индийские политики пришли к выводу, что китайские войска не будут оказывать сопротивление продвижению вперед со стороны Индии, они как бы предпочтут использовать это как предлог для выхода из прямого соприкосновения. Индийские войска получили приказ, судя по официальной индийской версии истории войны, «вести патрулирование, выйдя как можно дальше на передовые рубежи от ныне занимаемых нами [Индией] позиций в направлении международной границы, признаваемой нами… и не допустить продвижения вперед китайцев, а также доминирования их погранпостов, ранее размещенных на нашей территории»[287].