Любовь в полдень - Лиза Клейпас

Когда же наконец Беатрикс вынырнула из блаженного тумана, то первым делом увидела в глазах любимого неподдельную тревогу. Он озабоченно разглядывал ее обнаженный бок и легко касался огромного темного синяка — падение с лошади даром не прошло.

— Ничего страшного, — успокоила она. — Я постоянно хожу в синяках и ссадинах.

Довод, однако, должного действия не возымел. Кристофер строго сжал губы и покачал головой.

— Лежи смирно, сейчас вернусь.

Распоряжение можно было и не отдавать: двигаться совершенно не хотелось. Беатрикс добралась до подушки, уткнулась лицом в прохладную наволочку, вздохнула и погрузилась в дремоту — до тех пор, пока Кристофер снова не появился на кровати.

Он бережно приложил к больному боку маслянистую ладонь, и по комнате распространился терпкий травяной дух.

— О, как приятно пахнет. Что это?

— Гвоздичное масло. — Кристофер старательно втирал мазь в кожу. — Мы с братом провели в этой смазке все детство.

— Слышала о ваших приключениях, — улыбнулась Беатрикс. — Джон иногда рассказывал нам с Одри о том, как вы однажды стащили до обеда сливовый пирог, и о том, как ты на спор прыгнул с высокого дерева и сломал руку. Джон говорил, что ты просто не мог противостоять вызову: стоило усомниться в способности что-нибудь сделать, как немедленно бросался доказывать обратное.

— Был дураком, — удрученно признался Кристофер.

— Брат называл тебя разбойником.

— А все потому, что уродился в отца.

— Ничего подобного. Джон по крайней мере так не считал. Он даже сказал, что тебя несправедливо сравнивали с отцом; на самом деле ты совсем на него не походил.

Кристофер слегка подтолкнул, и она послушно перевернулась на живот. Сильные и в то же время нежные руки старательно втирали бальзам: гвоздичное масло приятно охлаждало кожу.

— Джон старался в каждом найти положительные качества, — пробормотал Кристофер, массируя ее плечи, чтобы снять напряжение. — И потому порой он видел то, что хотел увидеть, а не то, что было на самом деле.

Беатрикс нахмурилась.

— Но я тоже нахожу в тебе немало положительных черт.

— Только, пожалуйста, не поддавайся напрасным иллюзиям. Не забывай, что, согласившись выйти за меня замуж, обрекаешь себя на серьезные испытания. Ты сама не понимаешь, в какую ситуацию попала.

— Ты прав. — Беатрикс с наслаждением потянулась: любимый как раз гладил спину и бережно проводил ладонями по позвоночнику. — В данную минуту меня пожалела бы любая женщина.

— Одно дело — провести со мной полдня в постели, — угрюмо заметил Кристофер. — И совсем иное — постоянно жить с сумасшедшим.

— О, жизнь среди сумасшедших ничуть меня не пугает: не следует забывать, что я выросла в семействе Хатауэев. — Руки добрались до мягкой округлости ягодиц, и она умиротворенно вздохнула. Боль от ушибов отступила, мышцы расслабились, а кожу приятно пощипывало. Беатрикс обернулась, взглянула через плечо и увидела серьезное, сосредоточенное лицо. Внезапно захотелось подразнить, заманить в игру, вызвать улыбку.

— Ты пропустил одно место, — заявила она.

— Какое?

Беатрикс приподнялась, повернулась и перебралась в ту часть кровати, где Кристофер все еще стоял на коленях. Сейчас он был в бархатном халате, полы которого немного разошлись и представили заинтересованному взору великолепное бронзовое тело. Беатрикс обняла его за шею и поцеловала.

— Внутри, — прошептала она. — Вот где необходимо смазать.

В уголках губ появилась сдержанная, неохотная улыбка.

— Для этого мазь слишком сильна.

— Неправда, как раз будет очень приятно. Давай покажу. — Она ловко дотянулась до банки с мазью и окунула пальцы. Комнату наполнил пряный аромат гвоздичного масла. — Только не двигайся.

— Еще чего! — возмущенно воскликнул Кристофер и попытался схватить ее запястье.

Ловко и гибко, словно хорек, Беатрикс увернулась раз, другой и потянулась к поясу.

— Ты меня вымазал с головы до ног, — сквозь смех проговорила она. — Трус! Теперь твоя очередь.

— Ни за что. — Он поймал ее, схватил и — о, чудо! — негромко, но искренне рассмеялся.

Беатрикс не сдавалась: барахталась, сопротивлялась до тех пор, пока возлюбленный не уложил ее на спину, прижав запястья ладонями.

Пояс на халате не выдержал возни и развязался; обнаженные тела вновь оказались рядом.

Мерцающие серебристо-черные глаза не отрываясь смотрели в бездонную синеву. Беатрикс и так уже обессилела от смеха, а теперь, увидев полный любви и восхищения взгляд, окончательно потеряла голову. Кристофер склонился, поцеловал ее, а потом лизнул в губы, как будто хотел попробовать на вкус улыбку.

Отпустил запястья и лег на бок, даже не пытаясь прикрыть разошедшиеся полы.

Беатрикс взглянула вопросительно и слегка пошевелила пальцами.

— Хочешь, чтобы я… прикоснулась?

Он продолжал молча смотреть в глаза.

Смущение боролось с любопытством; она протянула руку и осторожно дотронулась. Прохладное гладкое масло легло на напряженную, разгоряченную плоть, и от неожиданности оба слегка вздрогнули.

— Вот так? — шепотом уточнила Беатрикс и нежно погладила.

Кристофер порывисто вздохнул и опустил ресницы, но не попытался ее остановить.

Она провела пальцами по темной глянцевой поверхности и скользнула вниз, к основанию тяжелого, напряженного мужского естества, уступая новым впечатлениям с робким восхищением. Он терпеливо позволял ласкать и исследовать, но не мог сохранить спокойствие: грудь неровно вздымалась от учащенного дыхания, а кожа приобрела лихорадочный оттенок. Ошеломленная готовой вырваться на свободу силой, Беатрикс погладила бедра и провела ладонями по мускулистым, твердым как камень ногам. Почувствовала под пальцами упругие блестящие волоски и вернулась туда, откуда начала путь. Бережно приняла в ладонь теплую тяжесть, а потом обеими руками сжала клинок.

Кристофер не выдержал. С гортанным возгласом стряхнул с плеч халат, отшвырнул в сторону и схватил искусительницу за бедра. Она с волнением встретила требовательный, жадный взгляд, прочитала в выражении лица первозданное стремление к обладанию. А в следующий миг он привлек ее к себе на колени и безжалостно вонзился в саднящую глубину, заставил сесть верхом и принять до конца, до основания. Проникнув далеко и глубоко, он причинил новую боль, и все же неповторимое чувство близости и полноты затмило неприятные ощущения.

Кристофер замер, не сводя с нее испепеляющего взгляда.

Через пару секунд гвоздичное масло оказало свое благотворное воздействие и внутри: пряная свежесть успокоила раздраженную плоть и в то же время разбудила чувственность. Беатрикс беспокойно пошевелилась, и тогда любимый опрокинул ее на спину и приподнялся.