Поцелуи бессмертных - Екатерина Неволина

Гости еще горячо обсуждали страшные происшествия и вскрывшиеся так неожиданно тайны, а Эльвин стоял перед креслом барона.

– А, совсем забыл о тебе, – пробурчал барон, возвращаясь на свое место. – Ну что же, все с тобой понятно. Я разберусь с тобой сам… Принесите мне меч! Я обещал, что мальчишка получит по заслугам. Клянусь Гробом Господним, так и будет!

– Возьмите, – выступил вперед сэр Саймон, подавая оружие своему господину.

Не ожидавшая предательства, Маша посмотрела на управляющего с ужасом и презрением. Ну конечно, сэр Саймон ненавидит Эльвина! Он при всех сказал, что тот – сын сэра Томаса, врага барона, и теперь вот…

– Не надо! Пощади его, пожалуйста! Молю! – вскрикнула девушка, опускаясь на колени.

– Погоди, – сэр Вильгельм отодвинул ее. Но странно – лицо его не было искажено гримасой ярости, а напротив, оставалось спокойным и сосредоточенным. Неужели он убьет человека осознанно и спокойно, как убивают надоедливую муху?..

– Я не приготовил меча и шпор, кольчуги и шлема, но все это будет вручено тебе позднее. А пока помни этот день, береги веру и церковь Господню, защищай обиженных и слабых, будь верен своему слову и будь великодушен. Именем Бога, Святого Михаила и Святого Георгия я посвящаю тебя в рыцари! – торжественно произнес барон и коснулся своим мечом головы опустившегося перед ним на колени юноши.

Солнце лишь обожгло, но не уничтожило его. Приготовленное в лесу, поблизости от замка, логовище оказалось весьма кстати. Там он прождал весь долгий день, залечивая свои раны и вынашивая в груди планы мести.

С наступлением ночи он покинет эти края. Без помощи сэра Роджера устроиться на новом месте будет не так просто. Ну, ничего, ему удавалось спасаться еще не из таких тяжелых ситуаций.

Однако перед тем как убраться отсюда, у него оставалось одно маленькое дельце. Совсем пустяковое.

– «Мне отмщение и аз воздам», – процитировал аббат строку из Библии.

Сейчас, слоняясь по своему тесному убежищу, он знал, что предатель обречен. Кровь сэра Роджера утешит и придаст сил перед долгой дорогой, в конце концов, он уже давным-давно мечтал об этом.

А поражение?.. Ну, с кем не бывает. За годы не-жизни аббат стал философом. А еще он точно знал, что никогда не поздно начать с чистого листа. Ум и хитрость всегда побеждают, если набраться терпения и действовать разумно.

– Что бы ты сделал, если бы я исчезла?

Эльвин посмотрел на девушку с удивлением. Как и все мальчишки во все века, он не признавал абстрактных вопросов, а данный казался ему не просто абстрактным, но еще и глупым.

– Искал бы, конечно, – ответил он наконец, пожимая плечами.

Они стояли в саду. Ветер шаловливым котенком шуршал в опавшей листве. День был солнечный и необычайно яркий – такой, какой и бывает после темной страшной ночи.

– И от дракона бы спас, и от мантикоры, и от морского монаха? – спрашивала Маша, вспоминая застольную беседу. – Ну да, конечно, ты теперь рыцарь…

Эльвин нахмурился.

– Не понимаю, о чем ты? Тебе не нравится, что твой отец посвятил меня в рыцари?

Маша и сама не могла объяснить своего странного настроения. Она сделала то, ради чего, видимо, оказалась здесь. И что теперь? Девушка из легенды исполнила свое предназначение и может быть свободна. Что, если на этом конец? Что, если этот мир, успевший полюбиться ей мир, в котором она нашла счастье, исчезнет для нее навсегда? Вдруг все это – лишь пустой сон?

На губах ощущалась горечь. И когда этот старый, продуваемый всеми ветрами замок успел сделаться ей так дорог? Отчего в груди вспыхивает боль, едва она думает о том, что никогда больше не увидит ни барона Вильгельма, ни Эльвина?.. Когда, как весь этот мир сделался ее миром?

– Нет, извини, просто спросила… – Маша закусила губу, даже не почувствовав боли.

Эльвин, подпрыгнув, сорвал с ветки маленькое сморщенное яблочко, уже тронутое легким ночным морозцем.

– Возьми, – протянул он плод девушке, – не смотри, что оно некрасивое, такие самые сладкие, я знаю.

Маша надкусила яблоко. Оно и вправду было самым сладким из тех, что она когда-либо пробовала. В нем чувствовалась отчаянная прощальная сладость осени. Отчаянная сладость первого чувства, уже тронутая горечью неизбежной разлуки.

Эльвин еще не понимал этого. Кто знает, может быть, Машино место займет настоящая Мария и он даже не заметит разницы. Или заметит и подумает, что она изменилась к лучшему. А что, если настоящая Мария умерла в тот момент, когда душа Маши вселилась в ее тело? Кажется, Берта говорила, та была на пороге смерти… Слишком много вопросов, на которые нет ответов. Призрак пообещал, что она сможет выбрать. Но как?

Парень тоже сорвал себе яблоко и сейчас ел его. Глядя на Машу, он вдруг улыбнулся – тепло, необычайно солнечно. И от этой улыбки засосало под ложечкой, а в теле расползлась странная слабость. Нет, Эльвин не предаст. Он из тех, кому можно верить. Как хорошо, что они встретились, пусть и ненадолго.

– Поцелуй меня, – попросила Маша.

Он наклонился над ней. Его губы пахли яблоком. Солнце светило прямо в глаза, и девушка, ослепленная, закрыла их.

Голова кружилась, и шелест сада, и даже Эльвин – все отдалялись и отдалялись.

Осталось одно солнце. Огромное. Испепеляющее.

* * *

Сознание возвращалось медленно, как бывает в кино, когда сначала высвечивают только кусочек в центре экрана, затем тьма постепенно отступает, и вот уже перед глазами разворачивается цельная картина.

Маша открыла глаза. Над ней был белый потолок. Целая комната, наполненная ярким белым светом. Белое одеяло… светло-голубые стены… сетчатая спинка кровати…

И боль… боль во всем теле – такая острая, что Маше было странно, как она помещается в ней.

– Машенька! Ну наконец-то! Знаешь, я боялась, что тебя потеряю!

Мама, сидевшая у ее кровати, сжала Машину руку.

Девушка смотрела перед собой, но не понимала, никак не могла понять, что происходит. Где старый замок, сад и мальчик с губами, пахнущими ароматным осенним яблоком. Неужели все это было ярким красочным сном?

– Что со мной? – с трудом разлепив сухие губы, спросила она.

– Тебя сбила машина. Но ты очнулась, и теперь все будет хорошо.

Машин взгляд остановился на мамином лице. Ничего не изменилось. Оно по-прежнему напоминало фарфоровую маску. Ну что же, было глупо надеяться.

Теперь все будет хорошо.

– Тебе надо отдохнуть, – прошептала Маша и закрыла глаза: свет резал сетчатку, словно острым ножом. Она отвыкла от яркого электрического освещения.