Сколково. Хронотуризм. Книга 1 - Всеволод Глуховцев

Пока Игорь так раздумывал, осторожно следя за парнями, Сережа вправду отделился, взял в сторону и, вяло махнув рукой, побрел домой.

Юра и Саша тут же зашли в первый попавшийся двор, на пустую спортплощадку, и пустились в затяжной безрадостный совет. И сразу стало видно, что в этой паре Юра ведущий, а Саша — ведомый.

Говорили парни долго, Игорь вновь замерз, следя за ними. Но вот и это кончилось. Друзья крепко ударили по рукам, разошлись в стороны. Игорь подождал, когда Юра отойдет подальше, и отправился вслед за братом…

Саша Коротин, поле n-реальности

«Ну как, Саня?» — «Да как… Дрянь дело, как еще?» — «Извини, сам себя в такую щель загнал. Винить некого». — «Так я разве спорю? Дурак, ясное дело». — «Надо решаться». — «Надо».

Саша взглянул в низкое, какое-то почти вымершее небо.

Так он сам разговаривал с собой, и будто становилось легче. Хотя душа его сейчас была похожа на это небо — из нее как будто высосали жизнь.

Он криво усмехнулся этому сравнению.

И вдруг опасная, соблазнительная мысль пришла к нему. Он даже приостановился.

«Вынули, высосали жизнь. Почти. А если не почти? Самому взять и поставить точку. Это же так просто! Чик — и все. И никаких проблем. Все сразу решено».

Приятная, томная слабость потекла по телу. И сладкий, лукавый шепот послышался в ушах, но не разобрать слов…

Саша вздрогнул. Фу ты, что за чушь! Представил, что будет с матерью, с отцом, если… Нет, нет, Господи! Нет.

Он быстро зашагал. Мысли стали горькими, но сильными. Нет! К чертям все эти сопли. Надо взяться. Надо, надо, надо! Юрка прав. Только так. Один шаг! Сделать это — и жить дальше. И забыть все, как страшный сон.

Он снова вскинул голову. Небо ожило! Облака побежали быстрее, в лицо дунул свежий ветер, Саша вздохнул поглубже…

И замер от удивления.

Что-то случилось. Парень толком не понял, но пространство неожиданно сыграло, как бы на миг приоткрыло скрытое. Что именно — этого парнишка не успел понять, лишь почувствовал дуновение неведомого.

«Ну?..» — нелепым колом встало в голове, но тут сзади окликнули:

— Саша!

Он резко обернулся — и обомлел вновь.

«Папа?!» — Саша чуть не сел прямо наземь.

Но нет, это не папа, хотя похож. Этот моложе… а больше похож на Игоря, только старше… Как-то это… Стоп. Стоп, стоп, стоп! Что это?!

Мужчина, улыбаясь, подошел.

— Ну, здравствуй, — сказал он.

Контакт. Изгиб поля

— Здрасьте… — сипло выдавил Саша. Горло пересохло.

— Узнал?

— Да… не знаю…

— Ну хорошо, хорошо. Давай присядем.

Отошли к пустой скамейке. Сели.

— Саша, — негромко начал Игорь. — Выслушай меня и поверь, каким бы диким это ни казалось. Хотя, думаю, ты поверишь. Я похож на Игоря?

— Не то слово, — шепнул Саша.

— Только старше, верно?

— Да…

— Да, — повторил Игорь. — Ну, слушай! Время дорого.

И он сумел сжато и по существу изложить то, что знал. Даже чуть сгустил краски: в таких случаях приходится бить по больному — такая вот психологическая хирургия.

Выслушав, Коротин-младший зябко повел плечами: не поверить было невозможно.

— Да уж… Выходит, в вашем времени я того?..

— Выходит, так. В нашем времени вы все трое исчезли навсегда. И случилось это именно сегодня, вот в этот самый день, двадцать шестого октября. Вечером. Все трое вышли из дому — и больше не вернулись. Догадываешься почему?

Саша кивнул так боязливо, точно страшился, что от этого кивка у него голова отвалится.

— Вы решили убить Его? — спросил Игорь с жестким упором на Его.

Саша вновь кивнул.

Игорь сощурился:

— Так. Никто об этом не знает?

— Да что вы!..

— Ты.

— А?

— Не вы, а ты. Я твой брат.

— А… ну да. Нет, что ты. Мы и Сереге-то еще ничего не говорили, он ничего не знает. И что этот… нам дал задание… нет. Только мы с Юркой.

— Так. — Игорь подумал. — Но вы решили вечером Сереже открыться. И уже всей ударной силой прикончить… этого. Да?

— Да.

— Чего лучше. — Игорь усмехнулся. — А труп?

— Растворить. — Саша поморщился от собственных слов. — В кислоте. Как он сам того… старого алкаша. Там ванна огромная, какая-то бывшая душевая что ли. Слона можно растворить… Ну, это я образно.

— Ясно. Однако, судя по всему, этого не случилось. В нашей, конечно, «ветви» времени. Вы его не убили и не растворили.

— Значит, он нас?

— Соображаешь. Уже неплохо… Эх, Саня, Саня! Конечно, я вам помогу, слов нет. Не бойся, все сделаем. Но как же вы в такую мерзость влезли, а?! Ты только вдумайся, что вы уже натворили! Ведь это же уму непостижимо!..

Саша уныло ссутулился:

— Да это Серега все, придурок… Он с ним и познакомился, на почве химии. Дурак! Великим химиком себя возомнил…

Сергей Уваров. Точка входа

Саша был и прав, и не прав. Сережа да, возомнил себя, но в общем-то ему было все равно, кем себя мнить — химиком, художником или астрономом. Лишь бы мнить.

Наверное, где-то в глубине души Сергей знал, что он слабый, тоскливый человечек, что жизнь свою он проведет, привязанный к маленькой зарплате, а потом к микроскопической пенсии… Знал — и противился этому.

Он хорошо учился. Не столько соображал, сколько зубрил, но этого хватало. Он стал другом Саши Коротина и Юры Долгих: один был сын большой шишки, другой — признанный лидер, быть своим в их компании было престижно, это был иной уровень школьной жизни. И вот — не кто иной, а он, Сергей Уваров, вошел в первую тройку. Он прекрасно понимал, что в этой тройке он третий номер, но ведь тройка-то первая!.. Он стал третьим номером всей школы — от этой мысли сладко перехватывало дух. Много кто еще завистливо хотел прибиться к ним, но они корректно и насмешливо ограждали себя от прочих, которых быстро научились презирать и быть с ними холодно вежливыми — по молодости лет это казалось им венцом стиля, шика, блеска и вообще духовного развития.

Кроме того, Сергей решил, что у него должен быть какой-то конек. Изюминка. А тут в нем действительно проснулся интерес к химии, наука эта показалась увлекательной, заманчивой — это ведь не скучные алгебра да грамматика… И он начал усердно налегать на этот предмет, даже завел дома что-то вроде примитивной лаборатории. И это увлечение однажды завело его в специализированный магазин, где он стоял, рассматривая новый выпуск набора «Юный химик», когда за спиной раздался негромкий, неуловимо-иронический голос: