Княжна-цыганка - Анастасия Туманова

– Говорил… – послышался сорванный, чуть слышный голос Мардо. – Так ведь что толку, не верят… Что там Юлька моя? Не родила еще? Чаери, палсо ту адай, со камэса?.. Со пхэндян райенгэ?[50]

– Говори по-русски, дурак! – рассердилась Дина. – А то еще вправду подумают, что ты комиссар, а я у тебя в подручных бегаю! Угораздило же тебя, морэ, с такой каторжанской рожей на свет родиться!

– Вот всю жизнь, девочка, через нее терплю, а где другую сыщешь? – наконец взял себя в руки Мардо. – Динка, ну скажи хоть ты ихним благородиям!.. Ведь голос уже сорвал божиться, что никаких таких камисаров в глаза не видел, а вот поди ж ты!..

– Ты знаешь этих дам, Прохарин?

– Да не Прохарин я, ваше благородие, замучали уж! – взвился Мардо. – Знаю, еще б не знать! Это Динка, племянница моя, сестры покойной дочь! Она сейчас в ристаранте на набережной романцы поет! А это… – глядя на Мери, он запнулся. Та, собравшись с силами, улыбнулась ему, и Митька с трудом выговорил: – А это – наша Меришка… Княжна…

Бардин и Инзовский дружно повернулись к Мери.

– Так меня зовут все цыгане, – пояснила она. – Так что же, господин полковник? Наши доказательства исчерпаны…

– Володя, – тихо сказала Дина, отходя от Митьки и в упор глядя на сумрачного Бардина. – Володя, я же вижу, что вы не верите… Не берите греха на душу, умоляю! Вы не можете его расстрелять… хотя бы потому, что он ни в чем не виноват! Поймите, сейчас решается и моя судьба тоже! Если Митька… если вы его… в этом случае табор завтра же уедет из этих мест. Куда – не рискну угадать. И я буду вынуждена ехать с ними, ведь там моя семья, мои дед с бабкой. И… и вряд ли мы с вами встретимся когда-нибудь еще. А я… Мне… Мне это будет, поверьте, тяжело.

Полковник Инзовский чуть заметно усмехнулся, подошел вплотную к Бардину.

– Итак, господин штабс-капитан?

– Право, не знаю… Не знаю, ей-богу, – хрипло, глядя в сторону, произнес тот. – Простите меня, Иван Георгиевич. Еще час назад я был абсолютно уверен… Но сейчас уже не могу поручиться… Черт знает что такое! Простите…

– Володя, все может быть, – кладя руку ему на плечо, мягко отозвался Инзовский. – Для меня, например, все цыгане на одно лицо, как китайцы. Вспомните, вы видели Прохарина больше года назад, в Москве, при дурном освещении, в момент сильного нервного напряжения… Неужели вы можете утверждать, что это именно тот человек?

– Да, да… Вы, должно быть, правы… – Бардин, отвернувшись к стене, мучительно тер кулаком лоб. – Наверное, так.

– Володя, вы еще сможете убедиться. – Дина, подойдя, осторожно тронула его за руку. – Прямо отсюда… если вы, конечно, его отпустите… Митька вернется в табор, к жене. И оттуда не уйдет, за это я ручаюсь! В противном случае можете расстреливать без суда меня и Мери! Приходите в табор, когда вам будет угодно, и убедитесь лично, что ваш «красный комиссар» никуда не делся! Кроме того, отлично проведете время, у нас прекрасные певицы, плясуньи… Ну да что же я вам рассказываю, вы цыганер известный, все понимаете сами!

– А меня вы тоже приглашаете, Надин? – без улыбки спросил Инзовский.

– Иван Георгиевич, как же вам не стыдно! – рассердилась Дина. – Вы-то можете и без церемоний! Ну же, господа, завтра мы вас ждем!

– Нет, позвольте мне пригласить вас самих в офицерский клуб. – Инзовский поочередно поклонился Дине и растерявшейся Мери. – Через два дня поручик Вересов отмечает день ангела, будет полковая музыка, танцы… Вы очень украсите наше собрание!

– Что ж, будем рады. Правда, Мери? – Дина с улыбкой взглянула на княжну. – Я, со своей стороны, могу привести своих музыкантов… если поручик Вересов не станет возражать.

– Что вы, он будет просто счастлив! Так вы приедете?

– Непременно! Благодарю вас, Иван Георги-евич!

– Час уже поздний, господа… – робко вмешалась Мери.

– Да, в самом деле! – спохватилась Дина. – Нам пора, уже ночь! Мы и так злоупотребили вашей вежливостью… и временем! Еще раз благодарю, Иван Георгиевич.

– Я провожу вас, Дина, – ровным голосом сказал Бардин. – Вашего родственника сейчас отпустят, и тогда…

– Не стоит, Володя. Я сейчас, верно, поеду прямо в табор вместе с ним, успокоить родню. Да и вы очень устали сегодня, это заметно… Увидимся завтра, на свежую голову, хорошо?

Дина протянула Бардину руку для поцелуя и рассмеялась, когда эту руку очень ловко перехватил Инзовский. Бардин свирепо посмотрел на полковника. Мери невольно улыбнулась. И встретилась взглядом с неподвижно стоящим у дверей Мардо. По темному, испорченному лицу Митьки пробежала короткая судорога, он опустил глаза. Мери торопливо отвернулась тоже, зашарив рукой вокруг в поисках сумочки. Все уже закончилось, все было позади, но к горлу, непрошеные, ненужные, соленым комком подступали слезы.

Когда Мери и Дина вышли из комендантского управления, было уже совсем темно, и над черными кущами магнолий и миртов, окружавших площадь, висела луна. В ее свете лицо Дины, обращенное к подруге, казалось совсем белым.

– Мери, не иди так быстро… – хрипло произнесла она, хватаясь за руку княжны. – Я… меня, кажется, тошнит…

– Диночка, это от нервов… и от дыма. Постой, подыши воздухом, сейчас тебе станет лучше!

– Да… Ой, нет! Меришка, ради бога, уйдем скорее отсюда, я больше не могу…

– Сейчас, Диночка, милая, сейчас… – шепотом уговаривала Мери, подводя подругу к толстой акации, к стволу которой Дина с облегчением прислонилась спиной. – Диночка, я понимаю, я знаю, что ты чувствуешь, но мы должны его дождаться. И уйти вместе, иначе… – Движением подбородка Мери показала на окно кабинета Инзовского, которое одно светилось в темном здании управления. – Иначе может получиться, что мы с тобой мучились зря.

– Да… ты права, наверное. Ох, как кружится голова… – Дина несколько раз глубоко вздохнула и откинула голову на шершавый, еще теплый от дневного жара ствол дерева.

– Ты просто умница. – Мери незаметно вытерла слезы. – Теперь уже все позади.

– Нет, не все. – Дина неожиданно рассмеялась, и Мери, вздрогнув, подозрительно уставилась на нее. – Что ты так смотришь? Не бойся, это не истерика… Просто через два дня мы с тобой должны быть в офицерском клубе!

– О-о-о, да, в самом деле… – горестно протянула Мери. И внезапно завопила от испуга на всю площадь: прямо перед ней, как из-под земли, бесшумно выросла знакомая, чуть сутулая фигура Мардо. Мери отпрянула. Затем, спохватившись, кинула взгляд на здание управления. Увидев черный мужской силуэт на фоне горящего окна, хрипло позвала: – Диночка…

Но та уже все поняла и, выйдя из тени акации, молча обняла Митьку. Затем взяла за руки его и Мери и, быстро шагая, потянула обоих за собой в темноту, под ветви магнолий.

От комендантского управления до маленького белого дома на Черешневой улице было всего полквартала, и этот недолгий путь Мери, Дина и Мардо проделали в полном молчании. Ночные улицы были пусты, между домами тянулись полосы лунного света, сама луна, казалось, неспешно гуляла над крышами, то выплывая из прозрачного длинного облака, то снова прячась в него. Ветер иногда доносил с близкой набережной звуки шагов, смех, музыку, но здесь, на спящих улицах, стояла тишина, лишь изредка через дорогу быстрыми тенями шмыгали кошки да погукивали в садах ночные птицы. Несколько раз по дороге Мери слегка скашивала глаза, надеясь, что Мардо исчезнет, но он продолжал неслышно, отстав от подруг на несколько шагов, идти следом.