Одна ночь соблазна - Гэлен Фоули

Алек ждал. Ждала его обнаженная и беззащитная душа.

Бекки закрыла глаза, мечтая исчезнуть. Оказаться где-нибудь подальше, в другом месте, в одиночестве, где можно зализать раны, забыть страшный рассказ Алека. Но она сама настояла на правде, и теперь, когда Алек по собственной воле открылся ей, не могла оттолкнуть его, не лишив навсегда веры в женщину.

Бекки поняла, что у нее есть выбор. Она могла дать волю своему гневу, но в таком случае он больше никогда не откроет ей своего сердца, или же стать выше этого и остаться с Алеком в тот момент, когда он больше всего в этом нуждается. Она глубоко вздохнула, еще помолчала и наконец подняла на него глаза. Ее взгляд пробежал по отточенным линиям его скул и челюстей. Сама того не желая, она подумала, что именно этой мужской привлекательностью он воспользовался, чтобы выжить.

— Жаль, что так получилось, — пробормотал Алек. В ею синих глазах отражалась печаль и растерянность. — Ты не обязана выходить за меня замуж, если не хочешь. Я пойму.

Бекки дрожала. Ее внутренние страхи шептали ей, что надо бежать, пока еще есть шанс. Лишь сумасшедшая может соединить свою жизнь с человеком, способным на такие безнравственные вещи. Но пока длилось молчание и пока Бекки боролась с собой, к ней пришло решение. Она не станет слушаться собственных страхов. Алека толкнула на эти поступки душевная пустота, а не его истинное «я». Теперь эта пустота заполнена — заполнена ею. Нет, оттолкнуть его сейчас — значит, совершить худшее, чем когда-то сделал Алек.

Бекки приподняла руку Алека с кровати, склонила голову, прикрыла глаза и поцеловала эту руку. Она слышала, как отрывисто и резко он вздохнул. На его руку упали капельки ее слез. Она снова и снова целовала его пальцы, постепенно успокаиваясь и укрепляясь в своем решении как можно глубже заглянуть в собственное сердце и выказать свою любовь этому человеку. Любовь, которой он никогда не знал.

— О, мой любимый, — шептала Бекки, поднимая на Алека скорбный взгляд, — в тот момент ты сделал все, что мог.

Он хрипло выдохнул ее имя.

Не сводя с Алека затуманенных слезами глаз, Бекки видела, что его потрясла ее реакция. Она приложила его руку к своей щеке и еще раз поцеловала его ладонь.

— Мне нет дела до прошлого, Алек, — с отчаянной решимостью прошептала она. — Я хочу, чтобы ты простил себя.

Он проглотил комок в горле и отрицательно покачал головой.

— Я не смогу, если ты меня тоже не простишь.

— Я не вправе дарить прощение или отнимать его. Мне ты не сделал ничего дурного. Ты меня даже тогда не знал.

Алек смотрел на нее так, словно не мог поверить своим ушам.

— Подумай сам, какой выбор ты сделал в тех ужасных обстоятельствах? Ты пожертвовал собой и своей гордостью, но не воспользовался благородством мисс Карлайл. На самом деле ты думаешь о людях, Алек. Именно это тебя так украшает.

Алек отнял свою руку из слабых пальцев Бекки и отвел глаза. Он был потрясен.

— Не понимаю.

Бекки постаралась объяснить:

— Мисс Карлайл простила тебя?

— Да. Она счастлива с Девлином, — настороженно отвечал Алек.

— А твоя семья тебя простила?

— Конечно, они простили. Они… — Внезапно он замолчал, как будто в первый раз услышал свои слова, осознал их. — Они… любят меня.

Бекки сквозь слезы улыбнулась ему робкой улыбкой и кивнула.

— Видишь? — прошептала она. — Ты, как сумел, все исправил, так зачем продолжать себя истязать?

Алек не знал.

— Помнишь, в ту ночь мы прятались с тобой от дождя? Я тогда угрожала разбить тебе голову гасителем для фонарей? Помнишь? Ты думал, что я… проститутка.

Слабая улыбка, показавшаяся на губах Алека при воспоминании об этом импровизированном оружии, тут же померкла, когда прозвучало неприятное слово. Он резко кивнул.

— А что, если бы я действительно?.. — тихо спросила Бекки-. — Вспомни ту ночь, дорогой. Как ты был добр ко мне, какое выказал сочувствие. Обращался ко мне с таким уважением и мягкостью. Считая меня блудницей, ты все же заказал в городе самый лучший обед, какой только мог придумать. Открыл передо мной свой дом. Ты ведь мог всего этого не делать. Твои друзья, во всяком случае, ни за что не стали бы. Отчего же ты пошел на такие усилия ради простой уличной девчонки?

— Потому что… я понял: что бы ни случилось с тобой раньше, ты — хорошая девушка и не выбрала бы такую жизнь, будь у тебя иной выход.

Бекки медленно кивнула.

Алек понял, о чем речь, и опустил голову.

— Но твоя доброта ко мне на этом не кончилась, Алек. Помнишь, как ты старался успокоить мои страхи, заставить улыбнуться? И потом… — Она снова взяла его руку в свои ладони. — В постели ты был таким нежным. — Она погладила его пальцы, отдаваясь воспоминаниям о той ночи.

Из-под упавшей пряди волос Алек бросил на Бекки быстрый, полный огненной боли взгляд.

— В ту ночь ты не просто привел в дом женщину, чтобы развлечься, — быстро говорила Бекки, — ты держался как добрый самаритянин, а на следующий день показал себя рыцарем без страха и упрека. Ты спас мне жизнь. Предложил брак, когда узнал, что я была невинна, пусть даже я сама тебя обманула. Тебе не удалось биться вместе с кавалерией Веллингтона, но для меня ты настоящий герой.

— Я? — прошептал Алек.

— Да, ты, — отвечала Бекки. Ей хотелось обнять его, но она сдержалась, так многое еще надо было сказать, многое объяснить ему. — Ты называешь себя эгоистичным негодяем, но я вижу другое. — Собственные ее чувства к нему хотя и подверглись испытанию, с каждым словом становились ей самой все яснее. — Все это время ты серьезно рисковал ради меня. Сражался с этими проклятыми казаками. О Господи! Их страшатся все армии Европы! Привез меня сюда, не испугавшись гнева своей семьи, а я знаю, как много они для тебя значат. Позаботился о пище и крове для меня. Даже об одежде! — Опустив взгляд на свою руку, она ласково гладила каждый его палец. — Ночь за ночью играл в карты, чтобы вернуть мне мой дом и спасти мою деревню, несмотря на то что игра и есть твой смертельный враг. И все это время ты ничего не требовал взамен, просил только верить тебе. — Бекки приподняла голову и посмотрела прямо в глаза Алеку. — Разве не в этом истинное рыцарство? Неужели ты полагаешь, что такой человек не заслуживает прощения?

Алек неподвижным взглядом смотрел прямо перед собой. Его губы были сжаты в жесткую линию. Но вот он перевел глаза на Бекки, она прочла в них такую муку, что бросилась к нему и зарыдала.

Они держали друг друга в объятиях, и Алек, обычно не лезший за словом в карман, не мог даже рта открыть, он лишь прижимал к себе Бекки так, будто приближался час Страшного суда. Он закрыл глаза и погрузил лицо в душистые пряди ее волос.

— Бекки, дорогая, что бы ни было между нами раньше, я для тебя все сделаю! — с трудом, едва различимо, проговорил он. — Я умру за тебя.