До февраля - Шамиль Шаукатович Идиатуллин

в девятом году за разбой: вламывался в квартиры, как правило, к пожилым старикам и старушкам. Инкриминировались ему семь эпизодов, он признал себя виновным в трех, без отягчающих – групповой характер и угрозы ножом или пистолетом доказать так и не удалось. На памяти Руслана за такое давали до пяти-шести лет, даже с учетом незаконного проникновения и прочих совокупностей. Мишакову дали десять и отсидел он их полностью, не дождавшись или не воспользовавшись ни УДО, ни помилованиями и амнистией к юбилею Победы.

Дверь Мишаков открыл сам, сразу, и кто таков Руслан, понял сразу. Впрочем, и Руслан, встреть Мишакова на улице, опознал бы в нем сидельца немедленно. Мишаков был в футболке и длинных спортивных трусах, отличался некоторой полноватостью и аккуратной стрижкой, и вообще выглядел как среднестатический крепкий домохозяин, а Руслан узнал бы. Работа такая.

Мишаков поскреб грудь и тоскливо спросил:

– Ну?

– Здравствуйте, – сказал Руслан, показывая удостоверение. – Капитан Баюков, уголовный розыск. Пару вопросов позволите?

Мишаков, поморщившись, уточнил:

– Повестка или там ордер есть?

Какой тебе ордер, чуть не сказал Руслан, но решил быть миролюбивым, пока возможно:

– Да я поговорить просто, реально пара вопросов. Могу даже не заходить, если хотите.

– Не ебаться как хочу, – пробормотал Мишаков.

– Глеб, кто там? – спросила женщина из глубины квартиры.

– Знакомый, – сказал Мишаков, снял с вешалки куртку и вышел к Руслану, чуть громче сказав через плечо: – Тань, я покурю с ним, недолго.

Дверь закрылась, прихлопнув женское ворчание: «Всё курить ему, каждые пять…».

Они поднялись к окошку, Мишаков закурил и снова спросил:

– Ну?

Узнав, что Руслана интересуют одиннадцатое и двадцать первое ноября, Мишаков сразу расслабился, повеселел и, зажав сигарету в зубах, извлек из кармана древних поддельных «адидасов» телефон. Он молча открыл фотогалерею, мотнул ее чуть вниз и принялся показывать снимки, на которых то он, то приятная женщина, то оба разом позировали на фоне Зимнего дворца, Петропавловской крепости и фонтанов Петергофа.

– В Питер ездили. Десятого улетели, в ночь на двадцать второе вернулись, за такси полторы штуки высадил, охренели паразиты. Ну, мне для своей женщины не жалко. Хорошо скатались. Теперь на Байкал хотим, раз границы закрыты, но там ценник, конечно… Вот даты снимков, видишь?

Руслан вздохнул, кивнул, уточнив на всякий случай:

– «Победой»?

– Ага, – сказал Мишаков гордо. – Мы же без багажа. Нормально там, кстати, зря ругают. И на акцию попали, всего-то семь штук с носа в оба конца.

– Молодцы, – сказал Руслан и затянулся, выжидая.

Мишаков, естественно, не выдержал:

– А к чему меня подтянуть хотел?

– А ты не слышал?

Мишаков, выпустив дым в пол, улыбнулся.

– Начальник, я не при делах давно. Хватит.

– И не слышал? – повторил Руслан.

– У важного кого хату обнесли? – пожав плечом, небрежно предположил Мишаков.

– Вообще ничего не слышал?

– Смотри, я короче, в пол-седьмого вскакиваю, быстро хаваю и бегу на вахтовку. С восьми корячусь с палетами этими, мы из опилок такие делаем, знаешь, для котлов, брусок на двадцать кило, и их надо плотненько так друг к другу подтыкать, чтобы щелей не осталось, а то не десять в ряд, а девять будет – и тогда всей бригаде штраф на ползарплаты, и на каждый ряд у нас полторы минуты, так что к вечеру ни ног, ни спины уже не чувствуешь. И так до шести с перерывом на обед. И слышу я там только пресс и роликовую подачу, вот так: «ж-ж, бам-ц, ш-ш, ж-ж, бам-ц», так что уже через полчаса ни их, ни вообще ничего слышать не хочу.

– Сочувствую, – сказал Руслан. – Я убийства расследую. Женщину задушили, потом семью пожилую – старушку задушили, а старика порезали всего.

– Бля-я… – протянул Мишаков, и вдавил окурок в кучку таких же, переполнивших жестяную баночку из-под оливок. – Я ножа в руки сроду не брал, сколько можно.

– Конечно, – согласился Руслан.

– Что «конечно»? На меня вообще всю эту повесить хотели, хотя где я, а где…

– А где ты?

– А здесь я. Я что сделал, с того не съезжаю. Виноват, признал, искупил, погашения жду, на работу вон даже взяли. А эти ваши мне всё морозовское нарисовать пытались: и старушек, и квартиры все эти, и самого Морозова на меня повесили бы, кабы я в это время уже в предзаке не чалился, и кабы сами не сообразили, что он сам за бугор тапки сделал.

– Это какого Морозова? – небрежно спросил Руслан, делая вид, будто проверяет записи в телефоне.

Мишаков снова заулыбался:

– Какого-какого. У вас типа много Морозовых…

Он замолчал, глядя в темное окно за плечом Руслана. Руслан оглянулся и успел увидеть, как за угол соседнего дома проплыла женщина в светлом пальто, полноватая, чем-то очень довольная и вроде как смутно знакомая.

Мишаков спросил:

– Всё, могу идти?

– Узнал, что ли? – спросил Руслан, кивая на окно.

Мишаков показал лицом недоумение. Руслан, сам не зная, зачем, но понимая, что не просто так Мишаков устроил такую пантомиму, уточнил:

– Видел где или знакомая просто?

– А, не, – сказал Мишаков вроде как с облегчением. – Не видел. Задумался просто.

Он выдержал пристальный взгляд Руслана, улыбнулся и предупредил:

– Пойду я, холодно.

– Да, спасибо, – сказал Руслан. – Никуда не уезжаете в ближайшее время, на Байкал там?

Мишаков зашаркал по лестнице, говоря на ходу:

– На Байкал сперва заработать надо, мне деньги не так легко достаются.

– Телефончик дашь свой?

– У оператора узнаешь, – отрезал Мишаков и хлопнул дверью.

Руслан сорвался с места и, шипя от боли в колене, поскакал через ступеньки.

Он добежал до угла, который просматривался из окна, промчал пару кварталов дальше по тротуару и немного попетлял вокруг.

Женщины в светлом пальто не было. И того, кто, возможно, сопровождал ее и так заинтересовал Мишакова, естественно, тоже.

Руслан посмотрел на часы, цыкнул зубом и пошел домой.

Тоболькову, виденную только на фото, он в замеченной из окна счастливой женщине так и не узнал.

Глава пятая

– К тебе или ко мне? – спросила Наташа.

Небрежно спросила и сквозь пулеметный грохот сердца. Мужиков к себе она сроду не таскала, а на мужские приглашения отзывалась только после второго свидания. Но изменять принципам – так всем сразу. И куда тянуть-то, у Мити вон пакетище какой плюс сюрприз под полой, с ними особо не потаскаешься. Ползарплаты на яства высадил, небось, – явно ведь не шибко состоятельный, даже перчатки не нормальные, а строительные, хоть и свеженькие совсем.

Митя поморгал и, как и надеялась Наташа, решительно предложил:

– Можно ко мне.

Наташа кивнула и подождала. Митя не продолжил и не принялся мяться, подбирая слова. Значит, жены