Житейская правда войны - Олег Смыслов

Прошу оформить их приказом как пропавших без вести в 1941 г.

1. Полковник ШУНДЕЕВ Алексей Иванович — быв. командир 6-й дивизии Народного ополчения 1896 г. рождения, уроженец с. Еткульское, того же р-на Челябинской области, русский, служащий, из крестьян. Образование: общее — учительская семинария в 1916 г. Военное — военная Академия им. Фрунзе в 1928 г. Член ВКП(б) с 1918 г. В старой армии служил в 1917, в Красной Армии с 1918 г.

Жена ШУНДЕЕВА Ольга Тихоновна проживает при Академии им. Фрунзе. Фрунзенский РВК. 11 февраля 1944 г…»[108]

А ведь доподлинно известно, что полковник Шундеев погиб при выходе из окружения, как и погиб красноармеец Литинский там же, под Вязьмой. Их нет в базе данных «Мемориала», как попавших в немецкий плен, а значит, они, как и многие другие бойцы и командиры этой дивизии, так и остались лежать на полях сражений, где произошла невиданная в мировой истории Вяземская катастрофа.

На сайте 9-й дивизии народного ополчения Москвы, которая также полегла под Вязьмой, можно ознакомиться с жуткой статистикой на 4508 человек из её полного личного состава:

«Убиты — 50 чел.

Пропали без вести — 1948 чел.

Попали в плен (и дальнейшая судьба неизвестна) — 97 чел.

Попали в плен и погибли в плену — 707 чел.

Попали в плен и были освобождены (сюда входят и вышедшие из окружения) — 988 чел.

Были живы в октябре 1941 г. (и погибли после — либо вернулись с войны) — 211 чел.

Осуждены — 9 чел.

Покончили жизнь самоубийством — 1 чел.

Судьба неизвестна — 497 чел.»[109].

На сегодняшний день проблема поиска пропавших без вести под Вязьмой в 1941 году заключается прежде всего в отсутствии документов. Была катастрофа, было окружение, а значит, многие документы уничтожались, какие-то были надёжно спрятаны. Более того, в той обстановке штабы не имели возможности для ведения нормального учёта погибших. Я думаю, это несложно представить, если внимательно изучить весь ход Вяземской катастрофы.

В материале И. Михайлова о «Курских стрелковых дивизиях в боях под Вязьмой» можно найти подтверждение этому, тем более автор достаточно глубоко изучал архивные документы в архиве Министерства обороны в Подольске:

«В Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации (далее ЦАМО РФ) практически нет списков персональных потерь тех, кто погиб и пропал без вести в ходе боёв 2—13 октября 1941 года на московском направлении, нет документальных источников о действиях многих дивизий, бригад и даже армий, входивших в состав Западного и Резервного Фронтов. Например, в ЦАМО весь фонд 32 Армии 1 формирования состоит из трёх дел. Два дела — подшивка ежедневной армейской газеты “Боевой путь” за период с 26 августа по 30 сентября 1941 года, и третье — Книга учёта начальствующего состава Полевого управления Армии. В фонде 20 Армии 1 формирования к делам, относящимся к периоду Вяземской оборонительной операции, относятся только два: первое — “Приказы войскам Армии о назначении и перемещении и присвоении воинских званий комначсоставу” и второе — “Штатнодолжностная книга командно-начальствующего состава Полевого управления Армии”. Из 72 дивизий и бригад, входивших в состав Западного и Резервного Фронтов на 1 октября 1941 года, 58 (80,6 %) либо не имеют в своих фондах информации о боях в период с 2 по 13 октября 1941 года, либо имеют обрывочные и крайне скудные сведения о них. Такие страшные цифры можно объяснить только одним: погибавшие в окружении полевые управления армий, штабы дивизий и полков вынуждены были уничтожать свои документы или надёжно прятать их, чтобы они не достались врагу»[110].

И можно только представить, о чём думали те бойцы и командиры, которые оказались в том котле. Не их ли мысли довольно точно выразил один из ополченцев Б. Рунин:

«Не то более всего угнетало в окружении, что я мог каждую минуту расстаться с жизнью, а то, что никто и никогда не узнает, где и при каких обстоятельствах это произошло. Вот уж не предполагал, что человека может так ужасать перспектива бесследного исчезновения. Умереть — что ж, на то и война… Но сгинуть, начисто выпасть из бытия, бесшумно раствориться в его неведомом водовороте — не дай Бог! Ведь это вроде аннигиляции, превращения в ничто…»[111]

Обучение московских ополченцев в городском парке

Немудрено, что на сегодняшний день существуют диаметрально противоположные взгляды на роль московского ополчения. Например, ополченец А.Е. Гордон считает, «что Московское ополчение внесло свой вклад в оборону столицы. Его бойцы проявили высокий патриотизм и стойкость. Необученные, плохо вооружённые ополченцы практически были обречены на гибель, но они честно выполнили свой долг перед Родиной»[112].

А вот наш с вами современник думает иначе:

«Судьба московского ополчения — трагическая ещё и в своей нелепости. Люди, прошедшие добровольно (или почти добровольно) защищать страну, точнее — свой город, а ещё точнее — свой дом/семью, — оказались в условиях, когда им пришлось защищать… исключительно себя самих. Ополченцы оказались в ситуации, не когда «впереди — враг, позади — Москва», а когда и враг — впереди и Москва — впереди. Необходимость “разворота” на 180 градусов не могла не отразиться на моральном, психологическом состоянии совершенно неопытных бойцов»[113].

Но как бы кто не рассуждал, правда у каждого своя, а истину знает Бог! Как мне кажется, её более или менее точно выразил русский писатель Борис Васильев:

«Сражались не только на фронте. Сражалась вся страна, погибая от голода в Ленинграде, от жажды в Севастополе, от непосильного двенадцатичасового труда на заводах и фабриках. Потому что было НАШЕСТВИЕ, какого Россия не знала со времён зачатия своего. По сравнению с ним татаро-монгольское вторжение оказалось всего лишь набегом. Татары не трогали церквей и монастырей, и победитель немецких рыцарей на льду Чудского озера Александр Невский быстро уговорил их принять Россию в Орду на правах вассального государства.

Всякое историческое событие имеет свою отдачу. Мы испытали потрясение, которое сотрясает нас и до сей поры..»[114]