Инструктор по выживанию. Чрезвычайное положение - Николай Мороз

За три часа скачек по берегам узкой тихой речки удалось поймать только двух уток. Поумневшие водоплавающие подозрительно смотрели на кусок сухаря, вытягивали шеи, но близко подойти осмелились только самые голодные. За что и поплатились, лежали со свернутыми шеями в Женькином рюкзаке. Егор смотал леску, сорвал с крючка размокшую наживку и бросил ее в воду. Рядом с мокрым, черным от времени бревном плеснуло негромко, и по воде пошли широкие круги. Хлеб исчез, зато на поверхности реки появилась «дорожка», она уводила к здоровенной, почти в рост человека коряге. Бурый упитанный зверек вылез на огромный мокрый еловый корень, уселся на задние лапы, держа в передних улов – кусок черного сухаря.

– Давай ее поймаем, – прошептал Женька, – и съедим. Вон какая жирная, нам штук пять таких всего и надо.

– Нет уж, – Егор прошелся по дрожащему от каждого шага бревну и спрыгнул на берег, – крыс есть я пока не готов. И тебе не советую.

– Разве это крыса? – Женька следил за пирующим зверьком.

– Самая настоящая водяная крыса, она же ондатра. Она же носитель почти десятка природноочаговых заболеваний, включая туляремию, или малую чуму. Заболевание характеризуется интоксикацией, лихорадкой, поражением лимфатических узлов. Причем лихорадка может длиться почти месяц. Также гарантированы осложнения в виде пневмонии, перитонита, абсцессов и даже гангрены. Оно тебе надо?

Ондатра доела хлеб, потерла друг о друга передние лапки, вразвалочку направилась к воде. Крыса бесшумно нырнула в реку, по коряге скользнул и пропал в волнах ее длинный, толщиной с мизинец, голый черный хвост.

– Нет, не надо. Гадость какая, – скривился Женька, вздохнул, глядя на пасущихся неподалеку уток, и потопал вслед за Егором к склону оврага.

В ранних сумерках две поставленные утром петли нашли не сразу, Егор снял проволоку с кустов, смотал ее и убрал в рюкзак. Женька ничего не сказал, он топал впереди и смотрел то себе под ноги, то вверх, на верхушки деревьев. Через пустырь шли быстро, Егор косился вправо, на сливавшуюся с серым небом стену дальнего леса. Все идет к тому, что идти придется именно туда, а это сутки, не меньше. Пока дошел, пока разобрался на месте, пока ловушки поставил – день прошел. Значит, ночевка в лесу, с утречка на обход капканов и бегом обратно…

– Смотри, еще что-то горит, рядом с нами, – шедший впереди Женька остановился и приподнялся на носки. Егор обогнал парня, глянул на тонкую струйку белесого дыма над пригорком и пошел дальше.

– Это не рядом с нами, это у нас. Печка топится, – объяснил он на ходу.

– Ничего себе! Ее за километр видно, – удивился Женька.

– За полтора, – уточнил Егор.

Через поселок прошли уже в полной темноте и тишине, навстречу не попалось ни одной живой души, в окнах уцелевших домов было темно, слышался только скрип и глухой негромкий стук.

– Как на кладбище, – прошептал за спиной Женька.

– Не каркай, – оборвал его Егор и сунул ключ в замочную скважину калитки.

Встречать охотников вышел весь личный состав дачи. Егор машинально пересчитал «поголовье» – одного не хватало, но кого именно, он понял не сразу.

– Дашка где? – спросил он у занявшейся добычей Ольги.

– Спит, – девушка ловко обдирала с ошпаренной утиной тушки перья, Лизка суетилась рядом – помогала, собирала их в старый пакет.

«Пойду и я прилягу», – сон навалился сразу, затмил собой чувство голода и тяжелые мысли. Он был сейчас как спасение, как анестезия, как наркоз и действовал точно так же – парализующе и исподтишка. Не помешали ни топот по лестнице, ни грохот упавшей с кастрюли крышки, ни тихий плач сверху, а разбудил легкий толчок в плечо.

– Егор, вставай, там Дашка, – шептала дрожащим голосом Ольга.

– Что – Дашка? – он сел рывком и помотал тяжелой от мутного сна головой.

– Не знаю, – призналась Ольга, – заболела, наверное. Красная вся, говорить не может и ревет. Часа два уже. Посмотри…

– Почему сразу не сказала?

Егор нашел под креслом ботинки, обулся и пошел на второй этаж. Жарко как, не продохнуть, Дашка лежит в одной длинной футболке, голова запрокинута, рот приоткрыт, губы сухие. И горячая, как печка, глаза приоткрыла, всхлипнула и снова зажмурилась.

– Давно? – Егор потянулся к свечке и сел на диван рядом с Дашкой.

– С полудня примерно, – доложил дед и поднялся с раскладушки. Лизка испуганно выглядывала из-за его спины и обеими руками вцепилась в Пашкину ладонь.

– Понятно.

Егор повернул Дашину голову к свету, провел пальцами от мочек ушей к нижней челюсти. «Я же не педиатр», – под пальцами он чувствовал уплотнения, Дашка дернулась, из-под плотно закрытых век показались слезы. «Отек есть, глотание затрудненное, миндалины увеличены. Дифтерия? Нет, лимфоузлы вроде в норме, хотя тут сам черт не разберет…»

– Ложку дай, – потребовал Егор, и Ольга побежала вниз, зазвенела там посудой и вернулась назад. Быстро собрали все имеющиеся в хозяйстве свечи, Егор вручил деду фонарь и приказал: – Свети ей в лицо, я скажу когда, – и осторожно повернул Дашкину голову за виски, разжал ей зубы и прижал черенком ложки язык. – Давай, – скомандовал он, и Авдеич нажал кнопку на ручке фонаря. – Тихо, тихо, потерпи, – Егор одной рукой держал Дашкину голову, второй – ложку, вытянул шею и заглянул девочке в горло. Пленочного налета нет, уже хорошо, зато миндалины огромные, воспаленные, алого, переходящего в багровый цвета. И на них уже появились первые желтовато-белые точки. – Ангина, – Егор вытащил ложку и взял Дашку за руку. Пульс бешеный, температура, похоже, тоже немаленькая, и начинается озноб. Он накрыл девочку одеялом и поднялся с кровати. Ольга села на его место и обняла трясущуюся Дашку, поцеловала ее в щеку.

– И что теперь делать? – вслед ему прошептал дед.

– Лечить, что ж еще.

Егор сбежал по лестнице, накинул куртку и вышел на крыльцо. Под ноги метнулся забытый во дворе кот, Егор оступился и схватился за перила.

– Чтоб тебя, скотина!

Он перепрыгнул ступеньки и распахнул дверь сарая, нашел на полке бутылку керосина и вернулся назад.

– Тряпку чистую дай и длинное что-нибудь. Карандаш или наподобие, – потребовал он, но встретившая его внизу Ольга не торопилась.

– Это зачем? – она принюхалась и недоверчиво смотрела на бутылку в руках Егора.

– Затем, – он выдвинул из-под стола низкий табурет и поставил на него емкость с керосином и потянулся за пустым пузырьком в углу навесного шкафа, – делай, что тебе говорят. И быстро!

– Зачем тебе керосин? – не успокаивалась Ольга, – ты что с ним делать собрался?

– Дашку лечить, – Егор грохнул дном чашки по столу, – это отличный антисептик. Не йодом же ей миндалины мазать. Потом горло с содой полоскать будет, но это потом. А сейчас, если у тебя есть другие предложения, я готов их выслушать. Только быстро, у нее уже гнойники лезут, скоро лопаться начнут. И уши наверняка болят, только она сказать не может. Давай, предлагай.