Призрак черного озера - Наталья Александрова

Отступая к границам России, французы бросали по пути множество трофеев, которые затрудняли их бегство. Большинство ценностей оседало в домах крестьян, некоторые после войны были возвращены в Москву. Особенно интересует специалистов и публику судьба трофеев, вывезенных самим Наполеоном.

По воспоминаниям графа де Сегюра, когда император понял, что его трофеи затрудняют отступление и их так или иначе не удастся довезти до Франции, он распорядился избавиться от них.

Одному из офицеров свиты приказали затопить сокровища в Семлевском озере, неподалеку от Смоленска, что и было выполнено.

Вполне возможно, что среди затопленных трофеев находилась и шкатулка Соломона.

Сокровища, затопленные по приказу Наполеона, не давали покоя кладоискателям. Уже в 1835 году губернатор Смоленска Николай Иванович Хмельницкий, узнав об этом кладе из воспоминаний де Сегюра, предпринял попытку его отыскать. В компании с неким военным инженером он вычерпал Семлевское озеро и обследовал его дно, однако ничего там не нашел, напрасно истратив время и деньги.

Несмотря на эту неудачу, кладоискатели не успокаиваются и более полутора веков предпринимают попытки отыскать клад Наполеона. Каждое лето возле Семлевского озера появляются новые искатели сокровищ, которые ныряют в озеро или тщательно обследуют его берега. Новые неудачи ничуть их не успокаивают, и на место одних кладоискателей приезжают другие.

К слову, очень трудно поверить, чтобы граф де Сегюр точно назвал место, где затоплены сокровища. Для чего ему было точно указывать, где спрятано такое баснословное богатство? Для чего сообщать такую важную тайну случайным людям? Легче представить, что он ввел своих читателей в заблуждение, сбил их со следа.

Не вызывает сомнения тот факт, что к моменту переправы через Березину императорские трофеи отсутствовали во французском обозе, то есть были спрятаны по пути отступления армии где-то в западных губерниях Российской империи, но вот где — по-видимому, навсегда останется тайной.

Все время, пока он читал, Вера пыталась заглянуть ему через плечо и не успела отойти, так что когда он откинулся на стуле, то нечаянно коснулся затылком ее груди. Вера покраснела, но Матвей, похоже, ничего не заметил. Он был весь под впечатлением новой информации.

— Шкатулка царя Соломона? — повторил он. — Граф Калиостро подарил ее Екатерине Второй? А потом ее прихватил Наполеон? Час от часу не легче! Не слишком ли много легендарных личностей на квадратный метр жилплощади? Вы хотите сказать, что в том, третьем, ящике находилась та самая шкатулка? Бред какой-то!

— И вовсе не бред! — обиделась Вера. — Должно быть, муж написал эту статью для какого-нибудь научно-популярного журнала, — пояснила она. — Историкам у нас платят очень мало, и он подрабатывал такими популярными текстами. Да не только он — даже его научный руководитель, профессор Карл Фридрихович Рихтер, и тот не гнушался статейками для массовых журналов. Тема-то интересная…

— Интересная… — повторил Матвей, задумчиво глядя перед собой. — Настолько интересная, что из-за нее пятерых людей убили… Впрочем, это еще неточно…

Он немного помолчал, разглядывая гравюру, и наконец поднял глаза на Веру.

— На что же такое мы наткнулись? Как могла оказаться в том ящике шкатулка из наполеоновского клада? Ведь мы точно знаем, что ящики затопили вовсе не французы, а немцы, почти на сто пятьдесят лет позднее и во время совсем другой войны. Откуда же там могла взяться шкатулка?

Он перевернул листок, перечитал текст статьи и снова обратился к Вере:

— Можно ли как-то связаться с вашим мужем? Вдруг он знает об этом больше, чем рассказал в статье?

Вера невольно передернула плечами.

Вот уж чего ей совершенно не хотелось сейчас — это вступать в какие-то отношения со своим мужем… собственно, со своим бывшим мужем.

— А… где у нас муж? — осторожно поинтересовался Матвей, собственно, он только сейчас удивился тому факту, что у этой тетехи и размазни есть муж. Да еще и исследователь Наполеоновских войн.

— А вам-то какое дело! — возмутилась Вера. — Что вы все допытываетесь, расспрашиваете, раз…

— Разнюхиваю? — опасно спокойным тоном переспросил Матвей. — А позвольте напомнить, не вы ли при нашем знакомстве первым делом сказали: «А, вы тот самый Матвей Громов, из-за которого погибла моя сестра?»

— Я этого не говорила! — вспыхнула Вера.

— Но подумали… — буркнул Матвей, — я же видел. Так что уж раскройте секрет, где находится ваш муж и отчего с ним нельзя поговорить хотя бы по телефону? Он болен?

— Он в Париже, — процедила Вера, — прекрасно себя чувствует, полностью преуспел в жизни. А я вот тут, полная неудачница…

Матвей вовсе не собирался ее утешать, однако неожиданно решился погладить по плечу. И Вера, вместо того чтобы резко отстраниться, затихла под его рукой.

— Он прекрасный человек, — с горечью заговорила Вера, — умный, талантливый, хороший собеседник. Не пьет, не курит, меня в жизни пальцем не тронул, даже голос редко на меня повышал.

— Из-за чего же тогда разбежались? — против воли спросил Матвей, ему не хотелось ввязываться в воспоминания о семейных дрязгах.

— Я ребенка хотела, а он детей терпеть не может, — глухо говорила Вера Матвею в плечо, — первое время все отмахивался: рано, рано, а потом прямо сказал, зачем нам такая обуза — крик, шум, пеленки, распашонки, опять же, пока вырастет и сам зарабатывать начнет, сколько денег уйдет…

— Ну и ну! — поразился Матвей. — На ребенка денег жалко…

— Вот и у меня в голове не укладывалось, как можно из-за денег от детей отказаться! — Вера вскинула глаза, и Матвей увидел в них не злость, а изумление.

И правда, можно только удивляться такой постановке вопроса, тут Матвей ее вполне понимал.

— Ну вот, поняла я, что никогда не смогу его переубедить, и уехала… — грустно закончила Вера.

— Правильно сделала! — решительно сказал Матвей и неожиданно отвел ее волосы и прижался к виску губами. Кожа у нее была гладкая и нежная, пахла свежестью.

— Ой! — Вера отстранилась в полной растерянности.

Матвей принялся многословно извиняться.

— Да бросьте вы, — отмахнулась Вера. — Не обращайте внимания! Давайте лучше вернемся к этим бумагам! Я понимаю, как вам хочется разобраться в этой истории. Мне и самой-то интересно… но вот что я подумала. Если кто-то действительно может что-то знать о наполеоновском кладе — так это тот самый профессор Рихтер, о котором я говорила, научный руководитель моего… бывшего мужа.

Матвей заметил заминку перед словом «бывший», и это неприятно резануло его. Сама тут расписывала, какой муж ужасный тип, детей категорически не хочет, а в глубине души, видимо, не оставляет мысль о своем возвращении во Францию. Эти женщины ужасно расчетливые, уж он-то отлично знает. Но Матвей не стал отвлекаться. Вместо этого он спросил: