Сон в руку - Полина Дельвиг

— Мне показалось, что это был частный дом.

— Частный, наверное. Здоровый просто.

Даша вздохнула:

— Ладно. Будем искать.

Она села между Деланяном и Катей, чтобы озвучивать спектакль по ходу действия. Тетка Римера должна была переводить Виктору Семеновичу, Полетаев проводил культурную работу среди подрастающего поколения, а Ример выбрал Гошу, потому что сразу понял: тому переводить ничего не придется.

Стоял теплый летний вечер. Настроение у всех было приподнятое, если не сказать праздничное. Даже Прохазка окончательно перестал кукситься и, примостившись рядышком с Римером, приготовился получать удовольствие. Наконец ударили смычки, и спектакль начался. Давали «Красавицу и чудовище», вольную интерпретацию «Аленького цветочка» или наоборот — кому как нравится.

Даша вполголоса принялась объяснять своим подопечным разницу между двумя этими произведениями, но, судя по всему, им это было не важно. Катю настолько очаровала сама атмосфера представления, что разница в сюжете ее ничуть не беспокоила, Деланяну же достаточно было прижиматься к Дашиному бедру. Молодая женщина скосила глаза на Римера, не узнает ли он чего вокруг. Но скучающий вдовец лишь зевал во весь рот, борясь с пивной дремотой, и морщился от комариных укусов.

Именно эти гадкие кровососущие и явились причиной последующего скандала. Один из них, вернее одна, ибо, как известно, кровожадностью у комариных отличаются только дамы, впился в ногу Римера, а второй в это же самое время мертвой хваткой вцепился в толстое аппетитное плечо Прохазки. Ример, не предчувствуя беды, склонился почесать укушенную щиколотку, и его голова роковым образом оказалась прижатой к плечу владельца детективного агентства. Прохазка же, ощутив укус, отвел руку подальше и со всей силы хлопнул себя по плечу, намереваясь покончить с кровососом одним ударом. Комар, к сожалению, остался жив, а вот вдовец получил такую затрещину, что зрители, сидящие вокруг, готовы были поклясться, что видели целый фейерверк из красных и желтых искр.

Сам Ример позднее вспоминал, что в тот момент мимо него пронеслась вся его жизнь, только почему-то в обратном порядке, а потом возникло ощущение, будто он вообще не рождался. Света в конце туннеля он не видел, а видел лишь красные круги на черном фоне, расходящиеся от центра.

Тем не менее вдовец, оглушенный и даже частично контуженный — силы пану Ярославу было не занимать, — автоматически сделал ответный выпад правой и попал точно в ухо сидящему перед Прохазкой немцу. Тут-то все и началось.

Немец знал, что за ним сидят русские, и потому воспринял удар как попытку расплаты за сорок первый. Он подскочил, развернулся и, не вдаваясь в суть дела, двинул сидящему сзади человеку, то есть Прохазке, между бровями и бородой. Несчастный владелец детективного агентства, еще не пришедший в себя от того, что ни за что ни про что ударил человека, схватился за лицо, согнулся и затих. На этом инцидент мог бы и закончиться, если бы вместо извинений он вдруг не услышал сакраментальное: «Schwein». Этого уже Прохазка вынести не смог и врезал немцу от души. Тот перелетел через ряды, и дальнейшая судьба его осталась неизвестной. Однако тут же вместо одного отбитого немца, словно вместо одной срубленной головы у гидры, моментально возникли шесть — баварцы в зеленых шортах с широкими помочами.

— Бей русских! — завопили все шесть глоток, и на пана Прохазку посыпался град ударов.

Первым вскочил Полетаев. Одним движением он отодвинул женщин от дерущихся и крикнул Деланяну:

— Уводи женщин и детей, я здесь сам разберусь!

Армянин отреагировал так, как и должен был отреагировать армянин:

— Пусть их старик уводит!

Виктор Семенович, испугавшийся поначалу, от таких слов пошел пятнами:

— Это я-то старик? Да я немцев… — Он отчего-то вспомнил соседей по ресторану, пожиравших сосиски, когда он сам давился капустой и слюной. Ретивое взыграло с удвоенной силой. — Да мой отец их бил, и я отступать не буду! Пускай вон юноша о женщинах заботится.

— О чем базар! — Юноша Ример схватил за шкирку детей и поволок их к выходу. — Бабы, за мной…

А навстречу им уже спешили полицейские.

С трудом, но конфликт был улажен. Баварцы, разобравшись, в чем дело, долго смеялись и хлопали себя по рыжим волосатым ляжкам. Полиция тоже особых претензий не имела — ну ошибочка вышла, с кем не бывает, в конце концов, какая разница кому больше досталось — немцам или русским? В любом случае и тем и другим поделом. Пану Прохазке оказали первую медицинскую помощь: в трех местах заклеили лицо пластырем, а остальным порекомендовали досмотреть спектакль в другой раз!

Больше всех была расстроена Катя. Сидя в поезде, который должен был доставить их в Чешские Будеевицы, она чуть не плакала.

— Когда еще доведется такую красоту увидеть! Ну неужели нельзя было вести себя по-человечески! Ладно, эти два павиана, — она кивнула в сторону подполковника и Деланяна, — но вы-то, Виктор Семенович, вы-то чего в драку полезли? Какой пример вы подаете внукам!

— Катюша, но ведь немцы же…

— Что немцы? — Катя не находила слов. — Вы что, на Курской дуге? Вы в культурном учреждении!.. Вы бы еще французам Наполеона припомнили, они как раз сидели за нами. Позор какой! Там было столько иностранцев, что они о нас теперь думать будут?

— Да не расстраивайтесь вы так, Екатерина Юрьевна, — мягко заметил Полетаев. — Между нами говоря, французы были в восторге от драки. А англичане, так те и вовсе бросились нам на помощь.

— Это правда, — кивнул Деланян, в драке ему разбили нос, и он чуть гундосил. — Англичане даже разбираться не стали, кто прав, кто виноват. Сразу же открыли второй фронт… — он сделал несколько боксерских движений, — начали месить этих, в шортах… Слушай, какой нормальный мужчина пойдет в театр в шортах? За это штрафовать надо.

— Артур! — вскричала Катя, закрывая ладонями уши. — Немедленно замолчи. Это их национальная одежда, они здесь были на фольклорном фестивале, дикие вы люди!

— Может, мы, армяне, конечно, и дикие, — обиделся Деланян, — но в трусах в культурное заведение не ходим. Я больше скажу: в нашей национальной одежде на люди выйти не стыдно.

Послышался смешок. Как всегда, хихикал Ример:

— Могу себе представить. Вся Европа в трусах просто отдыхает, когда армяне в папахах на улицу выходят.

Назревал еще один национальный конфликт. Даша поняла, что пора брать инициативу в свои руки.

— Так, хватит! — сделала она жест на манер рефери. — Мне надоело каждый день нервы себе трепать. Вы сюда зачем приехали? Отдыхать? Вот и отдыхайте как люди. Еще один скандал, и я уезжаю в Прагу.

Окружающие притихли. Уже более спокойным голосом Даша добавила:

— Сейчас приедем в гостинцу — и сразу по номерам, спать. Завтра рано вставать.

— Да-да! — подхватил Виктор Семенович. — Я карту уже посмотрел, нам надо выйти пораньше, тридцать пять километров не шутка…