Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб - Сэм Альфсен

– Никто ведь… не попытается сделать это вновь? – неуверенно уточнил Нуска.

– Нет. Решение vei`la считается непререкаемым. Лесной народ не может идти против желаний Леса.

– Вы считаете, что это сделал не я, а Лес?

– Может, кто-то так и считает. Но я верю, что именно ты не дал Фим умереть, – сказав это, женщина заключила Нуску в крепкие объятия. – Лес дал тебе силу, но окончательное решение принял именно ты и твое доброе сердце. Вайра была такой же… Она любила и жалела всех. Даже оленя не могла убить и отказывалась охотиться.

Лекарь понятия не имел, что на это ответить. Он до сих пор ничего не помнил о матери. Лишь из того сна он смог немного узнать о Вайре.

– Мишра… Моя мать кое-что дала вам. Как она и говорила, я должен это забрать.

– Это так. Как же вы удивительны! Ты и Вайра! Вы так много знаете. Все видите, все ведаете… А простым людям, как я и Фим, приходится проживать свою жизнь в неведении…

Казалось, женщине еще многое хотелось сказать, но она замотала головой и вздохнула.

– Я не знаю, как это сделать, Нуска-йа. Попробуй ты, – тихо добавила Мишра, не переставая улыбаться.

– Хорошо, – согласился лекарь.

Нуска припомнил, как это делала Вайра, и поднес руку к груди Мишры. Лекарь хмурился, используя светлую дэ, но ничего не выходило. Однако он не растерялся и сосредоточился, переключая некий рычаг: по его каналам тут же потекла лесная дэ. И только тогда сверкающий камень покинул тело женщины и упал Нуске в ладонь. Удержать его одной рукой оказалось той еще задачкой, так что лекарь поскорее затолкал камень себе в грудь. Эта странная вещица весила немало.

Когда камень скрылся внутри тела Нуски, лекарь побледнел и сел. Девочка, что все это время пряталась за платьем матери, выглянула и взволнованно посмотрела на хаванца.

– Нуска-йа, все в порядке? – с беспокойством в голосе спросила Мишра и присела на пол.

– Все хорошо, просто… Тяжеленькая вещь, – выдавил Нуска и вяло улыбнулся.

– Да? А я даже ничего не чувствовала. – Женщина чуть слышно посмеялась и коснулась руки лекаря своей. – Нуска. Можешь дать благословение Леса моей дочери?

– Это как? – удивился он.

– Просто поцелуй Фим в лоб, – рассмеялась женщина и подвела свою дочь поближе к лекарю.

Нуска напрягся, смотря в круглые растерянные глаза девочки. Она стояла и мяла в руках край своей рубахи.

– Если она не против… – неуверенно протянул Нуска и для начала аккуратно погладил Фим по голове.

Та в ответ смущенно опустила взгляд. За все это время девочка не произнесла ни слова.

Нуска наклонился и кратко коснулся губами лба девочки. Зная, что все не так просто, он попытался использовать небольшую часть лесной дэ, вкладывая в это легкое касание энергию. Девочка зажмурилась, а затем убежала и скрылась за платьем матери.

– Ах, Фим! А ведь это должен был быть твой жених! Как тебе не стыдно?

Лекарь почесал затылок и отвел взгляд. Жених, значит…

– Мама, пойдем домой…

Женщина на секунду застыла и перевела изумленный взгляд на дочь. На ее лице отразилось искреннее удивление, а затем радость.

– Нуска-йа. Я никогда не забуду то, что ты для нас сделал. Никогда.

Мишра смотрела на лекаря и широко улыбалась. А затем, взяв дочь за руку, покинула хижину.

Нуска опустил голову и выдохнул. Он никогда не умел обращаться с женщинами! Да и с детьми! Как же трудно иметь с ними дело!

Следующей встречи Нуска ждал, хоть его ноги предательски дрожали. Был поздний вечер. Покинув свои покои, лекарь попросил первого попавшегося лесного проводить себя. Никто не посмел бы отказать vei`la.

Лекаря провели в самую дальнюю часть поселения. Здесь не бродили лесные, а в ветвях нельзя было разглядеть обжитых домов. Нуску окружил лес. Впереди, меж зарослей, хаванец увидел огонек. Факел, воткнутый в землю, освещал вход в наземную постройку. Нуска даже порадовался, что не придется взбираться на дерево.

Внутрь он вошел один. Было так темно, что лекарю пришлось передвигаться на ощупь. Решив не тратить впустую время, лекарь вышел наружу, отыскал один из ручных факелов и поджег его. И тогда во второй раз медленно проник в хижину.

Стоило огню осветить комнату, как Нуска зажмурился и вздохнул. Как он и думал, Син оказался в плачевном состоянии. Веревки продолжали впиваться в кожу эрда, но теперь в местах трения образовались кровоточащие и уже загноившиеся язвы. Правитель стоял посреди абсолютно пустого помещения на коленях и вглядывался в покрытый соломой пол. На звук шагов и свет он никак не отреагировал.

Осмотревшись, Нуска нашел выемку в стене, в которую и вставил факел.

«Значит, мое отношение к нему не изменилось. Духи, разве это нормально? Даже если мне страшно и подкашиваются ноги, я все равно хочу не только помочь этому жалкому эрду, но и…»

Лекарь помотал головой и нахмурился. Научившись использовать лесную дэ, он довольно быстро смог избавить Сина от пут. Руки правителя тут же безвольно повисли, темный сурии сначала накренился, а затем свалился прямо на Нуску.

– Эрд! Держите себя в руках! Я понимаю, что вам больно, но вы ведь все эти дни даже не мылись!

Нуска изо всех сил пытался разрядить обстановку. Пускай и единственным, кто его слышал, был он сам.

Переключаться между энергиями было задачей не из легких. Некоторое время лекарь просто сидел и настраивался, крепко держа эрда за плечи, чтобы тот не упал на пол. А затем Нуска начал лечение.

Его руки не просто касались, а ощупывали каждую кость и мышцу исхудавшего мужчины. Он словно пытался вылечить не только тело, но и успокоить, исцелить истерзанную душу правителя. Во всяком случае, теперь Нуска хотя бы понимал, почему Син не считается с чувствами других или почему не ценит собственную жизнь.

– А ведь вы никогда бы не рассказали мне о своем прошлом, – тихо заговорил Нуска вслух, будучи уверенным, что его никто не услышит. – Может, не так плохо быть сыном vei`li?

Касаясь рук правителя, Нуска хмурился. Конечно, он не ожидал от лесных трепетного отношения к телу эрда, но разве это не слишком? Веревка стерла кожу до мяса, а кое-где – и до кости.

Раны затягивались очень быстро. Лекарь и сам не понял, как так вышло. Видимо, все эти путешествия, странствия и загадочные сны превратили его в неплохого сурии. Дэ не медленно ползла по внутренним каналам – она свободно струилась, послушно повинуясь каждому желанию Нуски. Он уже и сам не замечал, как