Шаман из космоса - Ксения Викторовна Незговорова

ли отвечать на короткую реплику, но очень хотел начать разговор. Кажется, однажды они уже встречались: слишком знакомыми были сияющие глаза и тонкие линии губ незнакомки. Внезапная догадка заставила юношу подскочить на месте. Он ударился о холодные спицы зонта.

– Вы та самая девушка, которая не мокнет под дождём! – обрадовался Никита, потирая ушибленный затылок. Она рассмеялась, и этот смех прозвучал для юноши прекрасной мелодией. Кофевар вздрогнул, невольно испугавшись странного чувства, будто незнакомка на самом деле была его близким другом. Девушка откинула мокрые кудряшки.

– Было бы неплохо владеть таким даром, но, к сожалению, я простая смертная. – на бледных щеках заиграл румянец, явившийся к хозяйке непрошеным гостем. В этот момент Никита всё понял; белые кудряшки на время сбили его с толку: незнакомка, которая отрицала свою способность не мокнуть под дождём, на самом деле была заметно повзрослевшим двойником Миры. Юноша улыбнулся в такт беззаботным, счастливым мыслям, но вслух ничего не сказал.

– Вы торопитесь?

Никита бросил взгляд на левую руку, но не увидел часов. Он не имел даже слабого представления ни о времени, ни о пространстве, куда решительно направлялся ещё несколько секунд назад. Юноша вспомнил напыщенную тётю Грушу и не сдержал иронической улыбки.

– Думаю, что нет.

Девушка улыбнулась в ответ и протянула собеседнику руку. Никита растерялся, неуверенно потянулся вслед… и замер. Оказывается, на его шее всё это время висела камера. «И как я только мог её не заметить? О чём я вообще думал, когда нёсся под дождём по улицам?» – упрекнул себя уволенный бариста.

– Надо быть чуточку осторожнее, – заметила собеседница, и Никита уже не сомневался в том, что она могла понимать его без слов, как настоящая Мира. Впрочем, ведь всё наоборот: именно та Мира была выдумкой, а значит, эта девушка действительно реальна. Юноша ущипнул себя – рука заметно покраснела, и он почувствовал боль.

– Что ты снимаешь?

Никита пожал плечами; он даже не помнил, когда в последний раз брал в руки камеру.

– Да так… просто… – бариста опустил глаза и спрятал руки в карманах. Пальцы нащупали целлофановый пакетик с пряничным человечком внутри. – Собираю материалы для… – он запнулся и слегка сгорбился, – сценариев.

Девушка захлопала в ладоши и посмотрела на собеседника с искренним восхищением.

– Значит, мы немножко коллеги. Я начинающий режиссёр. Буду рада почитать твои сценарии, – она снова протянула руку, и на этот раз рукопожатие состоялось.

Впервые за всё это время Никита понял, куда так торопился. Он предчувствовал эту встречу и должен был сделать всё возможное, чтобы не упустить момент. Дождь ещё не закончился, а Мира уже закрыла зонт, хитро подмигнула Киту и предложила бросить вызов шаблонной жизни.

– Давай проверим, можем ли мы научиться не мокнуть под дождём?

Рядом с родственной душой юноша ничего не боялся, и капли на щеке вызывали у него улыбку, а танец автомобилей на лужах – громкий звенящий смех. Он рассказывал, как однажды его приняли за шамана, а пряничный человечек спас несчастного путника от разъярённых воронов-падальщиков.

Кит вложил в ладонь Миры улыбающегося беглеца, который наконец-то отвоевал право на покой. Девушка спрятала пряник в кожаном рюкзачке и шепнула Киту, что в таких вещах и заключается истинное волшебство. После этих бесстрашных слов звонкие капли прекратили шаманский танец на крышах и человеческих телах. Ветер смилостивился над двумя смельчаками, которые бросили вызов вселенной, и на время покинул умытый город. Солнечные лучи робко выглядывали из-за грозовых туч. Мира сказала, что это будет финальным эпизодом её фильма, после которого не стыдно показывать титры. Кит достал камеру, направил объектив на высокое улыбающееся небо и шепнул:

– Наступает пора возвращаться в космос.

Примечания

1

А.С. Пушкин. Евгений Онегин.

2

И.А. Бродский. Я входил вместо дикого зверя в клетку…

3

Р.Л. Стивенсон. Вересковый мёд.

4

М.Ю. Лермонтов. Нищий.

5

И.А. Бродский. Я входил вместо дикого зверя в клетку.

6

О.Э. Мандельштам «Золотистого мёда струя».

7

И.А. Бродский. Август.