Глаз Бога - Джеймс Роллинс

Ожил пулемет.

Но тут в темноте за бухтой сверкнула яркая вспышка, затем послышался яростный свист. Ракета класса «воздух – воздух», попав вертолету в борт, взорвалась, превращая его в огненный шар.

Оглушенный взрывом, Грей проводил взглядом обугленный остов вертолета, тяжело рухнувший в море и проливший дождь пылающих обломков.

Еще до того, как затихли отголоски взрыва, из облака дыма вырвался маленький вертолет, зависший над берегом. Это была машина новейшей конструкции – уменьшенная версия армейского вертолета «Блэкхок», изготовленная по технологии «стелс», угловатая, с плоскими поверхностями, призванными сбивать с толку радар.

Но огненный взрыв не сможет долго оставаться незамеченным.

Вертолет приземлился на гальку, призывно распахивая люк. Из пусковой трубы все еще шел дым от выпущенной ракеты.

Грей заранее договорился с Кэт о том, чтобы их забрали. Как и было условлено, вертолет-невидимка поднялся с борта американского военного корабля, находящегося в территориальных водах Южной Кореи, и направился к берегу, держась у самой поверхности воды. Кэт предупредила, что вертолет прилетит только один раз и ждать долго не сможет. Дважды северокорейские военные одну и ту же оплошность не допустят.

Как только маленький отряд поднялся на борт вертолета, бортмеханик захлопнул люк. Тотчас же развернувшись хвостом к Корейскому полуострову, «вертушка» устремилась вперед, несясь над самыми волнами, с шумом вспарывая ночной воздух лопастями несущего винта.

Пристегнувшись, Грей оглянулся на берег, заново переживая опасности и пролитую кровь. Откинувшись на спинку кресла, он увидел, как Гуань-инь наклонилась к сидящей рядом Сейхан. Впервые за десятилетия мать нежно прикоснулась кончиками пальцев к щеке дочери.

Грей отвернулся, на этот раз уставившись вперед.

Да, все это было не зря.

18 ноября, 21 час 41 минута

по алма-атинскому поясному времени

Аральское море, Казахстан

«Еврокоптер» поднялся в воздух, вздымая вихри соленого песка.

Рейчел тревожилась за своего дядю. Сейчас он был поглощен разговором с братом Иосипом. Священники сидели рядом, склонив головы друг к другу, словно школьники, возбужденно обсуждая то, что ждало впереди. Однако оба были далеко не мальчики.

Особенно дядя Вигор.

Хотя он и сохранил крепкий фасад, возраст начинал брать свое. Рейчел в очередной раз увидела это в том, как пожилой прелат только что поднялся на борт вертолета, – ей пришлось протянуть ему руку, в то время как в прошлом он молодцевато запрыгнул бы сам. Она замечала тысячи проявлений этого еще до поездки и даже месяца два назад пыталась серьезно поговорить с дядей, но тот отмахнулся от ее тревог, сославшись на то, что в последнее время променял активную жизнь в постоянных разъездах на кабинетную работу. Рейчел посоветовала ему облегчить свой график, брать на себя поменьше ответственности, но с таким же успехом можно было просить остановиться товарный состав, несущийся на всех парах.

А в ходе этой поездки ее беспокойство только возрастало. До отлета в Рим Рейчел не удавалось проводить с дядей столько времени, сколько хотелось бы, – лишь изредка ужин вместе да праздники. Но сейчас, пробыв рядом с дядей целые сутки, она начала тревожиться, что дело не только в возрасте. Еще в Риме Рейчел обратила внимание на черные мешки под глазами Вигора. Теперь она видела, что у него одышка, что он иногда держится рукой за левую сторону груди. Но всякий раз, поймав ее взгляд, дядя поспешно отнимал руку.

Он о чем-то умалчивал.

И это пугало Рейчел даже больше, чем предстоящий конец света.

После того, как в автомобильной катастрофе погиб ее отец, эту пустоту заполнил дядя Вигор. Понимая боль племянницы, он взял ее за руку и повел дальше по жизни, показывая музеи Рима, вывозя во Флоренцию, отправляясь плавать с аквалангом на Капри. Дядя научил ее всегда добиваться своей цели, не останавливаться на меньшем только потому, что она женщина. Он также привил ей уважение и любовь к истории и искусству, запечатлевшему величайшие вехи человечества в мраморе и граните, в стекле и бронзе, на холсте и бумаге.

Так как же она может не заботиться о нем? Еще когда они были в Риме, страх толкал ее ограничить Вигора, оградить от опасностей, даже вопреки его собственной воле. Но теперь, глядя на него, улыбающегося и возбужденного, Рейчел чувствовала, что была не права. Она не знала, сколько лет ей еще предстоит прожить с дядей, но понимала, что пришел ее черед взять его за руку, дать ему возможность почерпнуть у нее силы, чтобы двигаться дальше.

Он подарил ей мир – и она не могла этот мир у него отнять.

Сознавая это, Рейчел переключила свое внимание на унылый ландшафт, пробегающий внизу. Оставив ржавый остов корабля позади, вертолет летел на север, направляясь в еще более безжизненные и пустынные места. Лунный свет превращал пески, покрытые коркой соли, в бесконечную серебряную гладь, нарушаемую лишь крупными валунами, остовами других судов и редкими глыбами известняка.

Молодая женщина мысленно представила себе, как морские воды снова заполняют эту впадину, затопляя низины и превращая возвышенности в острова, каковыми они и были прежде. Вертолет направлялся к одному такому холму, расположенному приблизительно в сорока километрах к северо-востоку, к одинокому атоллу в этом океане сухой соли и песка, на который указала карта, начертанная на языке давно умершего завоевателя.

Помимо воли Рейчел чувствовала, как у нее в груди разгорается искорка восторженного возбуждения, вспыхнувшая от того пламени, которое бушевало в груди дяди Вигора. Что их ждет впереди, какая находка? Остальные также испытывали душевный подъем, даже полная сомнений Джада Шоу. Она сидела у иллюминатора рядом с Дунканом, новым оперативником «Сигмы», таким же молодым, как и она сама. Лица обоих светились энергией.

Перехватив взгляд Рейчел, Монк улыбнулся, словно спрашивая: «А помнишь, когда мы сами были такими же молодыми?» Теперь дома его ждали две дочери и любящая жена, и он с гордостью носил свои шрамы. Даже протез, заменяющий ему кисть, был для него знаком отличия.

Рейчел опустилась ниже в кресле, радуясь окружающему ее обществу, – даже молодому Санджару, который по-прежнему держал на руке сокола, прижимая его к груди. Только сейчас она по-настоящему рассмотрела изумительное оперение птицы, серебристо-белое, подчеркнутое черными и темно-серыми полосами.

Перехватив ее взгляд, молодой казах кивнул.

– Что это за птица? – спросила Рейчел.

Санджар расправил плечи, обрадованный ее интересом.

– Это кречет. Falco rusticolus. Один из самых крупных представителей семейства соколиных.

– Он очень красивый.

Санджар улыбнулся, демонстрируя ослепительные белые зубы.