Чудовища были добры ко мне - Генри Лайон Олди

– Прекратите! Вы лжец!

Бешено сверкнув глазами, Эльза выпрямилась. Горящая от боли щека, короста на руках, постыдная вонь, исходящая от тела, провал в памяти, чужие люди вокруг – все утратило значение. Остались гнев и обида. Ее обвинили в воровстве!

– Я лжец? С помощью вашего сообщника вы проникли в башню. Ночью прятались в спальне покойной хозяйки башни. Лелея коварные замыслы…

– Как вам не стыдно оскорблять меня?

– …ворвались в кабинет, снесли меня с ног, украли диадему…

– Какую диадему?!

– Ту, что у вас на голове.

Продолжая жечь Циклопа взглядом – будь на ее месте Симон Пламенный, от сына Черной Вдовы осталась бы кучка пепла – сивилла подняла руки. Пальцы наткнулись на узорное плетение из металла.

– Святой Митра! Это ваше?

– Нет, это само выросло. Пока вы спали.

– Вы… вы подбросили мне…

– Воровка! Еще и юлит…

– Я никогда… в жизни… Подавитесь!

Сорвав диадему, сивилла швырнула ее в лицо Циклопу. Для женщины бросок оказался на удивление точен. Циклоп едва успел поймать драгоценность, спасая себя от увечий. Вслед снаряду ударил вой разъяренной кошки. Комок свирепости – клыки и когти – метнулся к Циклопу. Все человеческое слетело с Эльзы – осенней листвой под натиском бури, птичьей стаей от грохота трещоток. Дикая тварь метила в горло, но промахнулась. Циклоп упал, закрывая диадему собственным телом; сивилла навалилась сверху, выцарапывая заветную добычу. В следующий миг жестокий пинок Вульма сбросил Эльзу с сына Черной Вдовы. Откатившись в сторону, она ударилась плечом о край каминной решетки – и с ловкостью площадного акробата вскочила на ноги. В глотке женщины клокотало рычание. Куча одежек, громоздкий тулуп – Эльза словно родилась во всем этом. В Вульме ей виделся самый опасный враг, с которым надо разделаться в первую очередь.

В кресле аплодировал старый маг, радуясь, как ребенок.

Кулак Вульма впечатался в скулу Эльзы, вернув сивиллу на пол. Лязгнули зубы, женщина истошно завизжала. Вульм прыгнул следом, не давая сивилле опомниться, топча ее сапогами. Это напоминало танец. Тулуп и поддевки большей частью гасили удары, но визг не прекращался ни на миг. Упал столик, зазвенел поднос с ломтиками сыра; раскатились по углам серебряные кубки…

– Какой темперамент! – восхитился старец.

– Не надо! Не убивайте ее!

– Стоять!

Рык Циклопа превратил Натана в камень.

Груда тряпья копошилась у камина. Последний удар Вульма угодил сивилле в голову. Движения Эльзы сделались вялыми, бессмысленными. Сегентаррец упал рядом на колени, прижал сивиллу к полу, завернул ей руки за спину – до хруста. Эльза жалобно заскулила – и затихла, покорившись своей участи. Вульм принялся умело вязать ей запястья. Откуда он успел извлечь ремешок сыромятной кожи, осталось загадкой.

Циклоп задумчиво вертел в руках диадему.

– Что и требовалось доказать, – с удовлетворением сообщил он. – Два состояния. Зверь без янтаря, человек с янтарем. Ах, сивиллы, бедные мошки… Так влипнуть в Янтарный грот! Надо будет приручить зверную ипостась. Иначе она рано или поздно перегрызет нам глотки. Если по совести, человек мне нравится больше…

С нежностью, которую трудно было ждать от сына Черной Вдовы, он надел диадему на голову Эльзы. Скулеж возобновился, и сразу же сменился жалобными всхлипами. Избитая, связанная, лишенная надежды, сивилла плакала навзрыд – реквием всему, что составляло ее жизнь.

– Я не воровка… я… не воровка…

Циклоп присел на корточки, тронул Эльзу за плечо. Сивилла сжалась в ожидании нового удара. Нет, Циклоп лишь похлопал ее, будто пони, успокаивая – и убрал руку.

– Ты не воровка, – сказал Циклоп мягким, дружеским тоном. – Все в порядке. Тебя никто не обидит. Сейчас я тебя развяжу. Ты не станешь драться?

– Я…

Эльза подняла голову. Увидела на носу и подбородке Циклопа кровоточащие царапины от ногтей – и содрогнулась. Губы женщины затряслись:

– Это я?

– Все в порядке, – повторил Циклоп. – Только пообещай мне, что ты не снимешь диадему без моего приказа. В постели, в лохани с горячей водой; в отхожем месте. Нигде, ни за что. Если диадема случайно упадет, ты схватишь ее быстрее молнии. И вернешь на прежнее место. Обещаешь?

– Диадема? Я отдала ее вам…

– Диадема у тебя на голове. Считай, что я одолжил ее тебе. На время. Ты будешь носить ее день и ночь, пока я не разрешу снять. Хорошо?

«Ты сумасшедший, – читалось в глазах женщины. – Я тебя боюсь. Но у меня нет выбора.»

– Хорошо. Я буду ее носить.

– Вот и замечательно…

Не глядя, Циклоп протянул руку, и Вульм вложил ему в ладонь рукоять своего кинжала. Острое лезвие быстро справилось с путами.

– Ты свободна. И помни: ни в коем случае…

– Диадема, – кивнула сивилла. – Я помню.

Она попыталась встать. Качнулась, едва не упав. Циклоп поддержал ее, жадно всматриваясь в лицо Эльзы. Он ждал, и дождался. Лицо менялось, освещенное янтарным солнцем. Желтели, рассасываясь, синяки; сходили отеки. Гнойная сукровица перестала сочиться из-под затвердевшего струпа на щеке…

– Душечка! – всполошился Симон. Резвей юноши маг взлетел с кресла: – Вам необходим отдых. Умоляю, соблаговолите… С радостью уступаю очаровательной… Может быть, вина?

Спустя мгновение Эльза уже спала, свернувшись клубком.

– Говоришь, тебя пытались убить? В городе?

– Убить? – Вульм пожал плечами. – Вряд ли. Предупреждали…

Циклоп прошелся по разгромленному кабинету. Вино подсохло, в липкой жиже оставались следы от башмаков. Подошвы чавкали, радуясь угощению. Наблюдая за ним, Вульм вспомнил, как в первый же день, отправляя к Амброзу воробья, признался Циклопу с Симоном, что взял подряд на слежку. Он ждал скандала, обвинений, угроз; полагал, что наглого соглядатая без промедления выпрут из башни в три шеи… «Следи, – отмахнулся Циклоп. – Делать тебе больше нечего…» А старый маг и вовсе скорчил такую гримасу, что у Вульма пропала всяческая охота развивать эту тему.

– Амброз полагал, что тебя убьют.

– Меня пометили углем. Я оправдался.

– Амброз не мог знать, что ты оправдаешься. Ты для него – послание, отправленное разным людям. А твоя смерть – письмо, адресованное Симону и мне. Пути Амброза Держидерево извилисты, как пути корней в земле.

– И что же Амброз хотел написать моей кровью?

– Вы переманили моего соглядатая, сказал Амброз. Вы уничтожили Янтарный грот. С первого раза, уйдя из пещеры живыми. Вы знали, что делаете. Я не верю в случай и в стечение обстоятельств. Вы знали и скрыли это от меня, несмотря на королевский приказ. Я оскорблен, сказал Амброз.