Контрабандист - Михаил Тырин

– А чего его искать, – Сологуб хмыкнул и вытащил планшет. – Карта все покажет.

Пока он возился с картой, меня посетило одно серьезное сомнение. Мы пробовали логику таких же, как мы, – обычных людей, блуждающих посреди чистилища. Но с Марциони мог быть Придумщик. Загадочный капрал, который все знает, но мало что говорит. Если они нашли общий язык, то всей моей логике конец. У Придумщика логики нет. Поскреб в затылке – и нате вам ковер-самолет, который не падает.

Только почему они сразу на таком ковре-самолете не полетели? Ответа нет. Разве что они снова накачали его препаратами, чтоб умерить самостоятельность.

Кроме Придумщика, у губернатора могло быть еще с десяток тузов в рукаве, о которых поди догадайся…

Пока я думал, Сологуб разобрался с картой. Тоннель действительно имелся, и ближайший вход в него располагался метрах в восьмистах от нас. Этим входом был могучий лифт, рассчитанный на перетаскивание вверх-вниз портовых грузовиков.

Вряд ли он работал, но с этой бедой мы б уж как-нибудь справились. Хуже другое. Мысль с обследованием тоннеля мне самому уже мало нравилась. Там пять-семь километров завалов и непроглядного мрака. И наверняка местные сюрпризы, каждый из которых способен раскатать нас в лепешку. А у нас еще и раненый…

– Интересное дело, – хмыкнул Сологуб. – Лифт, видимо, исправный. И вообще до печальных событий там работала какая-то контора. Санитарный пост, что ли… У меня вся действующая инфрастуктура розовым цветом подсвечена.

– Там могли остаться люди, – осторожно заметил я. – А люди – это что?

– Если гражданские, то лишняя головная боль, – буркнул Сологуб.

– Люди – это информация, полковник. Так что спускаться в тоннель нам, возможно, и не придется, – я с воодушевлением потер ладоши. – Ну, если только самую малость…

* * *

Мы двигались через пакгаузы, поддавая ногами многолетнюю безжизненную пыль. Самый простой путь оказался не самым коротким, зато мы были уверены, что дорогу не преградят заборы, постройки и многолетние заросли.

К санитарному посту вела широкая трасса из порта, правда, до этой трассы нам еще предстояло дойти. Спутниковая навигация по-прежнему не работала, и Сологуб не выключал планшет, вычисляя нужный нам поворот на глазок.

Поворотов тут было много. Здесь воздвигли целый город-склад, который, по несчастью, оказался мертворожденным. Здесь все воздвигали с расчетом на бурную жизнь миллионов счастливых людей, и мало что пригодилось.

Мы шли очень медленно, тщательно вглядываясь вперед и не забывая оборачиваться. Торопиться, по большому счету, было некуда.

– На ночь здесь остановимся, – сказал мне Сологуб. – Чистенько, тихо, да и с крышей над головой проблем не будет.

– Тут тысячи крыш, – согласился я. – Только совсем нет дверей. Твои парни не боятся спать в доме без дверей?

– Ну… до вчерашнего дня не боялись.

В пустых зданиях подвывал ветер. Я запрокинул голову к серому клубящемуся небу и подумал: сколько времени понадобится, чтобы Лавансаль вновь зажил в нормальном ритме? И будет ли вообще такое?

Ответа не было. Да и не надо. Плевать мне сейчас на Лавансаль и всю эту колонию. На фоне серого неба суетились белые точки. Такое бывает, если долго смотреть на небо или на другой неподвижный светлый фон. До сих пор не знаю, откуда берутся эти точки. Наверно, они существуют только в воображении.

– Ого, что это у тебя?! – Какой-то боец остановился передо мной и показал на мое плечо.

Я приподнял забрало шлема и посмотрел. На лямке жилета чернела дыра размером с грецкий орех, ее края дымились.

– Не знаю, – удивленно пробормотал я, пытаясь прихлопнуть ладонью тлеющую ткань.

И тут же услышал яростный крик слева:

– А-а-а-а, черт!!! Уберите это! Дайте воды!

У двенадцатого номера точно так же дымился рукав. Но если меня прикрыл жилет, то на рукаве никакой защиты не было – горела не только ткань, но и кожа.

Ему залили ожог водой, но тут сразу трое вскрикнули и принялись хлопать себя по разным частям тела.

Я еще не понимал, что происходит. Перед моими глазами продолжали кружиться белые точки. Я бы не придал этому значения, но прямо перед моим взором одна такая точка спланировала на шлем полковника и выжгла черное пятно.

– Уходите под крышу! – сообразил я. – Под любое укрытие, это дерьмо сыплется с неба!

Я побежал первым. Белые точки оказались не плодом фантазии. Они действительно существовали. И не просто существовали, а прожигали все, к чему прикасались. Они спускались с неба, как снежинки, и оставляли вместо себя черные дымящиеся пятна.

– Уходим! – подхватил мой крик кто-то из бойцов.

К этому мгновению дымились уже практически все. И даже дорога вокруг нас стала пятнистой, понизу застелился пахучий дымок. Бойцы вскрикивали и матерились, помогая друг другу затушить одежду. Жгучий снег становился все гуще.

До ближайшего пакгауза было полтора десятка шагов, я оказался там раньше всех. Следом подоспели и остальные, однако в широком проходе возникла сутолока: задних прижигало уже всерьез, они орали благим матом и лезли напролом.

Я увидел, как завалилась на бок тележка со связистом, а сам он покатился по полу склада, извиваясь от боли и хлопая себя ладонями по дымящимся плечам.

– Стой! – заорал кто-то на ухо и крепко схватил меня за ремень ранца.

Я понял – из моей поклажи извлекают флягу с водой. Через секунду ею уже поливали связиста.

– А это еще что за чучело?! – изумленно воскликнул вдруг Сологуб.

Напротив складских ворот – тех самых, через которые мы сбежали с дороги, – материализовалось нечто, похожее на огромного морского ежа. Это был утыканный иглами шар диаметром чуть меньше метра. Он стоял, опираясь на полутораметровые тонкие иглы, и чуть раскачивался из стороны в сторону.

В суматохе на появление «ежа» мало кто обратил внимание, бойцы были больше заняты собой и своими ожогами. «Еж» постоял так несколько секунд, затем втянул в себя длинные иглы и подкатился чуть ближе. И снова выдвинул их, поднявшись на высоту человеческого роста.

Затем он весь как бы напрягся, задрожал, раздвинул иглы пошире, и я ощутил в воздухе странную упругую волну…

Через мгновение номер седьмой, стоявший ближе всех к воротам, дико закричал, завертелся юлой и рухнул на пол. Еще в падении он почернел и скрючился, как спичка. На пол грохнулись только дымящиеся кости и клоки одежды. Отвратительно завоняло паленым мясом, меня едва не стошнило в тот же момент.

– Всем отойти! – рявкнул полковник и первый всадил в «ежа» пол-обоймы из автомата.

«Еж» завалился назад, но затем снова втянул иглы, перекатился и замаячил перед входом – теперь уже значительно ближе.