Между двух войн - Денис Чекалов

Девушка произнесла это с мрачным удовлетворением.

– Здесь руки ворам отпиливают. Это делают медленно. Казнь начинается на закате и заканчивается с вос­ходом.

Удостоверившись, что я проникся нарисованной картиной, Франсуаз как бы невзначай добавила:

– И это только для одной руки. Потом все повторяют с другой.

– Плохо для тех, у кого рук много, – согласился я. – Скажем, для осьминогов. Ага!

Замок заскрежетал, и его механизм начал поворачиваться.

– Но ты не волнуйся, Майкл, – продолжала Фран­суаз. – Нам это не грозит. Кража из королевского дворца карается особо.

– Как?

Я стал открывать дверцу; делать это необходимо с осторожностью, надо проверять, не установлена ли сигнализация.

– Не знаю, – Франсуаз пожала плечами. – В казнь входит отрезание языка. Поэтому никто не может рассказать о ней.

Сейф отворился, я вернул за пояс связку отмычек и вынул из сокровищницы темный футляр в форме снежинки. Пять лучей сходились к центру, и между двумя из них висел миниатюрный замочек.

Я не стал церемониться и сбил его кинжалом.

– Так кто же – лучшие друзья девушки? – спросил я.

– Бриллианты, – ответила Франсуаз. – Кто же еще. Я раскрыл футляр и задумчиво уставился внутрь.

– В таком случае, – проговорил я, – здесь у тебя нет друзей.

Франсуаз оттолкнула меня и уставилась на кожаный футляр. Как будто с того места, где она стояла, ей было не видно, что бриллиантов в нем нет.

– Я не терпел такого афронта с того дня, – проговорил я, – как поверил в мираж, который увидел в Фес-салийской пустыне.

Франсуаз уперла ладони в талию.

– Что это был за мираж, Майкл? – спросила она.

– Это был… А, в общем, не важно.

Мы оба ждали, когда мимо пойдет охранник. Это позволило бы тому из нас, кто среагирует быстре, положить другому руку на голову и заставить пригнуться.

И я, и Франсуаз нуждались в небольшом самоутверждении.

Мы проделали это друг с другом одновременно, что смазало эффект.

Франсуаз сложила меня пополам так энергично, что я едва не уткнулся носом в ее обнаженные колени.

– Ладно, моя конфетка, – проговорил я. – Давай начнем все сначала.

– Обычно ты это говоришь в постели, – огрызнулась она.

Я высвободил свою голову:

– Король Берберы отнял это ожерелье у купца, корабль которого имел несчастье натолкнуться на берберийский флагман.

– Король не имел права требовать дань, – сказала девушка. – Они были в нейтральных водах.

– Бортовые пушки дали ему такое право. Узнав об этом, ты решила пойти и отвинтить королю голову што­пором. Но мне удалось убедить тебя, что все можно сделать мирно.

Франсуаз с мрачным удовлетворением заметила:

– И ты видишь, к чему это привело. Шаги караульного затихли в дальнем конце террасы. Я вернулся к золотому сейфу и заглянул внутрь.

– Служанка точно сказала, что ожерелье хранится здесь… Она не могла мне соврать.

– Конечно. Есть дурочки, которые покупаются на красивую внешность и звонкие слова.

– Может быть, – пробормотал я, – здесь есть еще что-нибудь ценное.

Я быстро выбирал из сейфа свитки документов:

– Или, скажем, можно отодрать эти золотые украшения… А, впрочем, наверняка позолота.

– Ожерелье дорого купцу как память, – ответила Франсуаз.

– Если воспоминания такие важные, – отозвался я, – то ему ни к чему побрякушки. Он и так все помнит… А это что?

Я подцепил то, что лежало в самом дальнем уголке сейфа, и подтянул к себе.

– Что это? – спросил я, вертя в руках непонятный предмет из кожи и кусочков металла. – Никогда не видел ничего подобного. Ошейник для огромной собаки?

Франсуаз сложила меня пополам. Занятый находкой, я не заметил появление охранника.

Я бы все равно успел спрятаться, но девушке доставило удовольствие заставить меня сделать это.

– Для бешеного крокодила? – предположил я. Франсуаз со знанием дела осмотрела кожаную обновку.

– Это рабский ошейник, Майкл, – сообщила она. – Мы заберем его.

– Рабский ошейник? – спросил я. – Брось. Я знаю все виды рабских ошейников, кандалов и колодок. Такой не удержит даже ребенка.

Франсуаз приложила мне палец к губам.

– Это не простой ошейник, – сказала она. – Астральный ошейник демона.

– Ладно… Но что с ожерельем? Его не оказалось в футляре.

Девушка коротко усмехнулась.

– Придется тебе склеить разбитое сердце служаночки. И расколоть его снова.

* * *

Франсуаз тихо выскользнула из-за ширмы и нырнула в тень резного орехового столика. Ее сильное тело неслышно перемещалось в синих сумерках ночного неба.

Караульный повернулся вокруг своей оси, прищелкнул каблуками и двинулся по террасе в обратную сторону.

– Мы вернемся так, же, как и вошли, – проговорил я. – Не надо, не надо было брать тот ошейник. Король бы и не понял, что мы здесь побывали. А так он будет настороже.

– Надо, – возразила Франсуаз.

Я знал: если я хочу получить более внятное объяснение, придется прибегнуть к самым действенным методам убеждения – наговорить ей комплиментов или как следует отшлепать.

Караульный прошел мимо французского окна. Фран­суаз выкатилась в него, свернувшись в упругий мяч. Я последовал за ней, на ходу прикрывая за собой прозрачную створку.

Караульный сделал приставной шаг на месте и развернулся снова.

– Как часы, – пробормотал я, скрываясь в тени ки­парисов. – Забираться в дом, где четко налажена система охраны, – сплошное удовольствие.

– Проклятье, – выругалась Франсуаз отмахиваясь. – Почему эти птеродактили вечно лезут мне под шорты?

– Им холодно, – кратко ответил я.

Я следил за движениями охранника, расхаживавшего по внешней стене. Этого можно было и не делать: я знал наверняка, что и когда он предпримет.

– У кого я спрашиваю, – процедила Франсуаз. – Ты сам цостоянно так делаешь.

Караульный на стене направился к другому концу сада.

– Пусть мы не нашли бриллиантов, – пробормотал я, – зато совершили идеальное ограбление. Пригнувшись, я побежал к стене. Яркий свет залил королевский сад.

Гранатовые кристаллы, установленные на внешней стене, вспыхнули и озарили ряды кипарисов. Я замер на месте, настороженно оглядываясь.