Коснись меня - Люси Монро

От возмущения у Теи кровь бросилась в лицо, и она не сдержалась. Подступив ближе, так что ее лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица зловредной Сесили, она сказала:

– Мой муж – внук герцога, благородного джентльмена, который с момента его рождения ясно дал всем понять, что не потерпит ни малейшего пренебрежения любого рода по отношению к леди Норин или Пирсону. Я готова допустить, что вы не имели намерения оскорбить герцога, но, уверяю вас, ваша мать будет далеко не так снисходительна к вашим словам.

Сесили сконфузилась:

– Я полагала, хочу сказать, просто предположила, что раз герцог и прочие члены его семьи сами не устроили свадебный прием и даже не присутствовали на венчании, значит, они…

– Значит, они – что? – подсказала Тея, чувствуя злорадное удовлетворение, оттого что фальшивая учтивость на лице Сесили сменилась откровенным испугом.

– Я думала… Так сказать…

Айрис тяжело вздохнула, отвлекая внимание Теи от своей неучтивой подруги.

– Сесили и ее мать предположили, что семья мистера Дрейка не одобряет его, потому что они не приехали в Лондон на свадьбу, а мистер Дрейк не отвез вас в одно из фамильных имений, чтобы там обвенчаться.

Сесили смутилась и окончательно потеряла дар речи. Айрис продолжила:

– Сегодня утром я слышала, как они говорили об этом. Я пыталась объяснить им, что это ничего не значит, но мать Сесили слишком привержена светским правилам. Как и моя.

Тея отстранилась от Сесили и, повернувшись к Айрис, улыбнулась ей:

– Вы правы. Это не имеет значения. Мой муж прекрасный, благородный человек. И все же правда в том, что его семья не только признает и одобряет его, но и всегда готова стать на его защиту. Кстати, мы сейчас живем у его тети, леди Бойл. И эта достойная леди, а также мать Пирсона присутствуют здесь, на свадебном приеме.

Сесили одарила новобрачную той же приветливой улыбкой, что и при прошлой встрече, на музыкальном вечере; улыбкой, как теперь понимала Тея, насквозь фальшивой.

– Надеюсь, вы простите мне мою бестактность. Мне бы не хотелось, чтобы моя ошибка повредила вашей дружбе с Айрис и со мной.

Девчонке не хотелось быть отвергнутой семьей Дрейка, но Тея не собиралась ее прощать.

– Не беспокойтесь. Айрис мне всегда будет приятно видеть.

Сесили чуть побледнела, когда Тея сделала ударение на имени Айрис, но ничего не сказала. Тея же с любезной улыбкой продолжала:

– Полагаю, мы еще увидимся.

Айрис кивнула в знак согласия, а Сесили поджала губы, и обе девушки удалились.

Тея очень смышленая. Я намерена обучить ее всему, к чему она проявляет интерес. Моя дочь будет уметь не только вышивать и играть на фортепиано. Хотя и этому она будет учиться. Она достаточно умна, чтобы усвоить все. Ее отец насмехался над моим желанием читать книги, усматривая в этом неженственные наклонности. Он считал, что у леди не хватит мозгов для постижения латыни и математики. Тея опровергнет его мнение.

15 января 1805 г. Дневник Анны Селуин, графини Лэнгли.

Дрейк как вкопанный застыл на месте. Ошеломленный разговором, который только что слышал, он наблюдал, как Тея кладет на тарелку деликатесы, которые ее тетя заставила кухарку приготовить для сегодняшнего его торжества.

Он давно уже научился не обращать внимания на приподнятые брови и подчеркнутое неприятие своей персоны. Но так и не смог привыкнуть к пренебрежительному отношению, которое пришлось терпеть его матери из-за его появления на свет. Как же он мог подвергнуть Тею такой утонченной пытке? Она заслуживала намного лучшей участи, и все же он почти силой заставил ее выйти за него замуж. Заставил всю жизнь выносить скептические улыбки и все понимающие взгляды.

Тея отошла от стола и чуть не наткнулась на Дрейка. Уголки ее рта дрогнули в улыбке. Как она могла так ласково смотреть на него, после того как он заставил ее страдать?

– Наконец-то, Пирсон. Я уже начала думать, что в свете есть еще одно неписаное правило – на свадебном приеме новобрачные не должны разговаривать друг с другом.

Он взглянул на тарелку с закусками в ее руках и нахмурился:

– Тебе следовало предоставить это мне.

– О, кажется, это еще одно правило. Ну уж, не думаю, что буду неукоснительно его придерживаться. Я люблю поесть, когда голодна, а не тогда, когда тебе вздумается меня накормить.

– Извини. Мне следовало вернуться к тебе раньше. Ее улыбка угасла.

– Что случилось?

Не нужно бы ему показывать свое настроение.

Разве он не прожил на свете тридцать лет, ни словом не обмолвившись матери, как сильно сожалеет о том, что его появление на свет лишило ее столь многого? Свадьбы, признания среди равных, всего, о чем мечтает каждая леди. Каждая, за исключением его жены. Тея не хотела выходить замуж. Ее не заботила и проблема занять достойное положение в свете. Она изменила свои взгляды на брак. А на мнение света?

Тея поставила тарелку на ближайший столик и, взяв Дрейка за руку, вывела его из зала.

– Пойдем. У тебя такой расстроенный вид.

Они зашли в гостиную ее тети. Тея подошла к секретеру и провела пальцами по полированной поверхности.

– Она посылала мне рисунки. Дрейк посмотрел на нее с удивлением:

– Посылала… что?

– Рисунки. Изображения секретера и прочей мебели. – Тея окинула взглядом комнату. – Она хотела, чтобы я знала, как все это выглядит. Присылала мне много рисунков с видами Лондона. Ее загородного дома. Дома моего отца. Лордов и леди в бальных платьях. Много всего. Мне казалось, – я хорошо знаю Англию, хотя никогда здесь не была.

Тея подошла к Дрейку почти вплотную.

– Она не могла все передать в своих рисунках, как, впрочем, и в письмах. Например, она никак не могла объяснить мне, что такое густой лондонский туман, ведь там я сталкивалась только с легкой морской дымкой. Не могла описать шум просыпающихся улиц или цокот копыт по булыжной мостовой, запах Темзы или несметные толпы людей.

Тея прижала ладонь к его щеке, и Дрейк почувствовал, как в него проникает ее тепло.

– Было и еще кое-что, чего она не смогла передать в своих письмах. Нечто, чему бы я не поверила, даже если бы она попыталась объяснить.

Тея замолчала, продолжая прижимать ладонь к его щеке, и он вдруг почувствовал непреодолимое желание узнать, что она имеет в виду.

– Ты о чем? – спросил он хриплым шепотом. Она взяла его лицо в ладони. .

– О том, что люди здесь судят о тебе по вещам, не имеющим никакого значения. По одежде, которую ты носишь. По количеству красоты, которое Господь даровал твоей персоне. По обстоятельствам твоего рождения.