С драконами не разводятся, или Факультет злодеев - Юлия Сергеевна Ханевская

из клиники в тот зимний заснеженный день, десять лет назад, пообещала себе оставить за спиной все горести и обиды. Там, с тяжелым «Прости» от Рэйзора, с моими слезами и странным облегчением после.

У меня получилось. В основном благодаря Лоранду. Он спрятал меня от всего плохого, словно крыльями закрыл от зла этого мира. Исцелил сердце и душу. Я ни на минуту больше не вернулась в страшные дни своего первого замужества.

Даже когда узнала, что Грайборга спасли.

Что черные вены проклятья, оплетавшие его душу, просочились наружу и выжгли на коже следы. Прям как та одинокая слеза, скользнувшая по его щеке после моего прощения.

Лоранд сказал, целители так и не разгадали этот феномен. Дракон не должен был выжить еще после сражения и падения с высоты. Его держала черная магия, оставшаяся после заклятий матери. А потом…

Потом эта тьма отступила.

Ушла.

Прожгла себе путь и испарилась угольным дымом в воздухе.

Возможно, Богиня решила дать Рэйзору Грайборгу второй шанс. Этого никто никогда не узнает.

Сама я не видела его с той встречи в палате. Он не пытался связаться со мной.

Мой бывший муж словно действительно умер тогда, а в Озерное королевство, соседствующее с империей драконов, уехал уже кто-то другой.

Ноябрь

Лоранд

Осень нынче холодная.

Здесь это ощущается особенно остро. Ледяные волны бьются о скалы, разлетаясь фонтаном брызг до самых небес. Ветер треплет голые ветви редких деревьев, каким-то чудом прицепившихся корнями к соленым камням. Солнце практически не показывается из-за полотна туч, оккупировавших небо.

Тюремный остров — и без погодных причуд место невыносимое для жизни. А ближе к зиме оно становится еще более жестоким.

Здесь нет ничего, кроме высокой темной башни, где держат особо опасных преступников, и разбросанных по территории деревянных домов для тех, кому повезло чуточку больше.

Или нет.

Сделать выводы смогут лишь те, кому удалось просуществовать и там, и там.

Десять лет назад я имел возможность выбрать место заключения той, которой удалось почти погубить четыре жизни. Мою, Рамоны, еще не рожденной на тот момент Солы и Рэйзора Грайборга.

Судьба последнего заботила меня меньше всего, но из песни слов не выкинуть… Он тоже стал своеобразной жертвой темного колдовства. А когда чудом выжил, даже пальцем не ударил, чтобы помочь матери. Он просто исчез, прихватив с собой приличную долю из родовых сейфов. После подобного поворота даже глава рода поубавил пыл в защите супруги.

И вот, судьба леди Грайборг оказалась в моих руках. Тюрьма или огромная сумма компенсации? Что сказать, деньги меня не интересовали.

На тот момент я был, возможно, слишком жесток. Но даже по прошествии лет не жалею об этом.

Суд выдвинул обвинение и назначил наказание сроком в десять лет. А место пребывания мог выбрать лично я. Как единственный представитель рода, едва не исчезнувшего с лица земли по вине этой женщины.

Через два дня истекает срок того приговора. Я прибыл сюда, дабы убедиться, что леди Грайборг не станет мстить, едва выйдя на свободу.

Каменная тропа ведет к высоким непроницаемым вратам, а оттуда — к башне. Ледяной ветер треплет на мне мантию, словно желая сорвать ее и растерзать в клочья.

Впереди зажигается фонарь, следом распахивается дверь и темноту пронзает свет из проема двери.

— Что-то вы рано, господин! — перекрикивает непогоду стражник в уже зимнем тулупе. — Скорее, скорее внутрь, а то унесет!

В башне не многим теплее, но хоть ветра нет. Трещат дрова в камине и пахнет жженым деревом.

— Вот допуск, — протягиваю запечатанный свиток. — В камеру сто семнадцать.

Стражник забирает бумагу, ломает печать и быстр пробегает глазами написанное. Кивает.

— Да-да, все верно. Пойдемте.

Мы проходим к клетке лифта и тот мчит нас вниз. С каждым этажом становится все холоднее, а душу окутывает какая-то мрачная безысходность.

— Честно говоря, толку от вашей встречи не будет…

Я перевожу на мужчину вопросительный взгляд.

— Бабка-то, того!

— Что вы имеете ввиду?

Лифт останавливается, решетка с лязгом отъезжает в сторону. Мы выходим в узкий коридор и движемся направо. По обе стороны начинаются камеры. На этом этаже они все закрытые, увидеть узника можно лишь в небольшое окошко сверху двери.

— Ну, кукушечка не выдержала у несчастной, — с нескольким опозданием поясняет стражник. — Десять лет на нижнем ярусе — это вам не хухры мухры.

Он останавливается перед очередной дверью и звучно грохает по ней кулаком.

— Эй, мадам, отошли к дальней стене! К вам тут гость.

Щелчок, и передо мной открывается маленькая комната. Вернее, каменный мешок без окон. Единственный источник света — камень-артефакт на столе, источающий еще и тепло.

Прохожу внутрь, замечая человека, сидящего на койке. Коротко стриженные седые волосы, бледно-серая кожа, покрытая сетью морщин. Черная роба до самых щиколоток и босые ноги.

— Ну вот опять, — досадливо тянет мой провожатый. — Что поделать с этой бабой, все с ног стягивает!

Я скольжу взглядом по каменному полу и обнаруживаю разбросанные носки и тапки.

— Здравствуйте, леди Грайборг, — обращаюсь к пожилой женщине.

Она молчит и смотрит в одну точку перед собой.

— Скоро вы будете свободны, — продолжаю, подходя чуть ближе. — Через два дня за вами приедет супруг.

Ноль реакции.

Хотя нет, она начинает едва заметно раскачиваться из стороны в сторону. Затем добавляется мычание. С каждой секундой движения становятся явнее и резче, а звук громче.

— Ну вот… Разволновали. Теперь до следующей ночи не угомонится!

Я смотрю на узницу еще с минуту, а затем отворачиваюсь и ухожу.

Тюрьма стала тем, что в итоге сломало леди Грайборг. Успела ли раскаяться в своих преступлениях? Теперь никто этого не узнает. Но причинить кому-либо вред она уже точно не сможет.

Обратно лечу на пределе скорости.

Нужно попасть домой до рассвета. Я не хочу тревожить Рамону, вовлекать ее снова в то, что она так долго забывала.

Переступаю порог еще затемно.

Медленно иду к парадной лестнице, поднимаюсь на второй этаж, на ходу снимая мантию. Оставляю ее на софе в коридоре и расстегиваю пуговицы рубашки.

Проходя мимо детской, осторожно приоткрываю дверь и заглядываю внутрь. Близнецы сладко спят в своих кроватках. При виде беззаботных детских лиц в груди разливается тепло.

Отступаю обратно и следую дальше, до комнаты Солы.

Вхожу, уже заранее зная, что потребуется укрыть ее одеялом. Дочь постоянно скидывает его во сне, а к утру мерзнет.

Вот и сейчас. Свернулась калачиком на постели, подобрав острые коленки почти до самой груди. Бесшумно приближаюсь, подхватываю одеяло и накрываю им девочку. Задерживаю взгляд. Даже когда спит — серьезная.