Манюня пишет фантастичЫскЫй роман - Наринэ Абгарян

— Иииииии, — тонко тянула она и снова пускалась в пляс.

Мы просочились на кухню, оставили в мойке пучок зелени и осторожно выглянули в холл, в надежде, что Ба успокоилась. Но Ба не успокоилась. Теперь она, облокотившись на комод, выделывала ногами па и заодно разговаривала с портретами своих родственников, которыми была увешана вся стена.

— Видели? — приговаривала Ба. — Не, ну вы видели?

Вот так вот!

— А чего это она? — шепнула я Маньке.

Манька растерянно глянула на меня, а потом обратно уставилась на Ба:

— Ба? Ты чего?

Ба обернулась к нам и радостно всплеснула руками.

— Меня пригласили на банкет!

— Ура! — запрыгали мы. — А что такое банкет? И зачем тебя пригласили?

Ба не стала нам отвечать. Она полетела в свою комнату, распахнула дверцы шкафа и принялась перебирать одежду.

— В чем же мне пойти? — бубнила она себе под нос. — В синем платье? Или в голубом костюме? А может, надеть шляпку? М?

Она сдернула с верхней полки круглую, цвета сливочного масла шляпку с блестящей пряжкой на боку и нахлобучила на голову. Потом выдернула из шкафа синее тонкое платье, приложила его к себе, повертелась перед зеркалом.

— И надену светлые лодочки. А на плечи накину белый жакет и буду шик-и-блеск!

Это было что-то из ряда вон выходящее — Ба танцевала, напевала и сказала наше слово «шикиблеск»! Такого раньше за ней никогда не наблюдалось!

— Ба, ну ты нам хоть скажи, куда пойдешь! — обняла ее за талию я. — А то мы с Манькой ничего не понимаем.

— Нариночка! Твой дед достал нам приглашения на завтрашний банкет в честь Погоса Мурадяна! Представляете?

Представляем. Погос Мурадян был единственной любовью Ба. Ну, не единственной, она, например, дядю Мишу любила, опять же Маню, тетю Фаю, которая Жмайлик, и нашу семью любила, но кроме нас, она любила еще и Погоса Мурадяна.

Погос Мурадян был Львом Лещенко армянской эстрады. Его часто показывали по телевизору, он был гвоздем программы любого торжественного концерта.

— А сейчас выступает Погос Мурадян! — объявлял ведущий, и зал взрывался в аплодисментах. Следом на сцену выходил мужчина невероятной красоты, с зачесанными набок густыми кудрявыми волосами, с неизменной хризантемой в петлице и, сверкая темными, «как южная ночь», очами, пел грустные песни о любви. Женщины млели, мужчины смахивали скупую мужскую слезу.

Погос был молод, талантлив и волнующе неженат. Поговаривали, что когда-то у него была любимая женщина, которая погибла в автомобильной катастрофе, и убитый горем Погос поклялся навсегда хранить ей верность. И выступает он с неизменной хризантемой в петлице потому, что это были самые любимые ее цветы.

— Бедненький, — заламывали руки женщины, прокручивая на магнитолах по сто раз на дню его шлягеры о любви.

— Вот она, лебединая верность, — качали головой мужчины и, не чокаясь, пили за прекрасную незнакомку, которой хранил верность заслуженный артист Армянской ССР Погос Мурадян.

Ба любила Погоса какой-то остервенелой любовью. Если по телевизору или радио передавали его выступление, она вся замирала и, прикрыв глаза, в молчании дослушивала песню до конца. И не дай бог кому-нибудь из нас в столь торжественный момент издать хоть крупиночку писка — неминуемая расплата находила своего героя в любом конце вселенной.

Когда афишные стенды Берда запестрели объявлениями о скором концерте Погоса Мурадяна, в городе начались беспорядки. Люди штурмом взяли кассы ДК и, угрожая самосудом всем, кто пытался пробраться к окошку без очереди, в считанные минуты раскупили все билеты. И только благодаря тому, что работникам райкома полагались какие-то места в зале, дед выбил нам три места в партере.

На завтрашний концерт собрались Ба, дядя Миша и папа. Мама наотрез отказалась идти на Погоса Мурадяна, она его на дух не переносила.

— Какой-то он весь из себя надутый и фальшивый, — говорила она о любимце публики, чем очень обижала Ба.

О том, что после выступления намечается банкет в честь знаменитого певца, знал весьма узкий круг людей. Чтобы сделать приятное Ба, наш неугомонный дедушка достал целых три приглашения. И теперь получалось, что после концерта папа с дядей Мишей и Ба прямиком должны были ехать на этот банкет, чтобы в непринужденной обстановке пообщаться с непревзойденным Погосом!!!

На эпохальное событие Розу Иосифовну собирали всей честной компанией. И даже Сонечка принимала в лихорадочных приготовлениях непосредственное участие — она топала кругами и всячески приседала при виде метаморфоз, которые происходили с Ба.

— Кака кьясивая! — то и дело восклицала она, пока мама то причесывала, то подкрашивала Ба. Потом Ба надушилась маминой «Климой», надела шляпку, накинула на плечи белый жакет и превратилась в настоящую английскую королеву.

— Надя, — полюбовалась своим отражением в зеркале она, — а я вполне себе ничего, скажи?

— Тетя Роза, да вы просто красавица! — заверила мама.

— Ба, ты похожа на домомучительницу, — ревниво прогудела из-за угла Манька.

— Я тебе, паразитка, потом покажу, какая я домомучительницца, ясно? — беззлобно огрызнулась Ба и царственно вплыла в гостиную, где наши побритые до зеркального блеска и отутюженные папы коротали время, играя в нарды.

— Роза, ты сегодня выше всех похвал, — развел руками папа, а дядя Миша только и смог, что присвистнуть и произнести: «Мамелееее, ну ты даешь!»

— Ыхыхыхыыы! — кокетливо затряслась Ба и, подцепив под локоток кавалеров, поволокла их к выходу. Через две секунды наша вылизанная до блеска «копейка» Генриетта стартовала в сторону ДК.

— Вот и славно, — обрадовалась мама, — пока наши родные наслаждаются концертом, давайте устроим им сюрприз!

— Давайте. А какой? — запрыгали мы.

— Испечем торт. А вы мне будете помогать взбивать тесто и мыть посуду, хорошо?

— Хорошо!

Ради того, чтобы получить кусочек маминого бисквитного торта, мы готовы были пойти на любые жертвы, в том числе и на ненавистное мытье посуды. Поэтому мы так рьяно взялись за дело, что часам к десяти на столе уже красовалось прослоенное воздушным кремом и украшенное свежей малиной, фундуком и пирамидками безе сладкое великолепие.

Пока мама жарила кофе, мы облизали до блеска миску с остатками крема, подъели все крошки от торта и даже успели покалечить друг друга за фольгу с налипшей хрустящей бисквитной корочкой. А потом мама вручила нам ручную кофемолку, и мы по очереди мололи кофе.

— Ничего страшного, если разочек вы поздно ляжете спать, — сказала она нам. — Зато мы все дождемся Ба и узнаем, как прошла ее встреча с любимым певцом.

Ждать пришлось совсем недолго — буквально минут через десять к дому подъехала папина «копейка».